Запомните нас такими

В погоне за длинным рублем я не раз пытался прорваться в кино, но умные люди меня отговаривали: «Ты знаешь, там особая специфика, вряд ли у тебя что-то получится». — «Попытаюсь», — нагло отвечал я.

Однажды я дал свою книгу одному режиссеру с Ленфильма. Он позвонил мне той же ночью. Именно ночью — его восторги не могли ждать до утра.

«Гениально! — кричал он. — Будем снимать!» — «Что? — ошарашенно спросил я. «Все!» — безапелляционно ответил он. «Ну... давайте тогда встретимся?» — робко предложил я. «Мы вообще теперь не будем расставаться, — сказал он. — Встречаемся ровно через неделю, во вторник, на Ленфильме, в десять утра!» Меня слегка это удивило: «Почему же через неделю, если человек буквально горит? Но, видимо, что-то надо где-то согласовать... ничего не поделаешь... специфика кино!»

Через неделю я пришел на Ленфильм и встретил в бюро пропусков одного моего коллегу. Он сказал, что тоже идет к одному режиссеру, которому понравилась его книга. Но мне ж в голову не пришло чего-то опасаться, наоборот, я обрадовался: наша берет!

Мы пошли с коллегой по длинному ленфильмовскому коридору — и вдруг вдали показался мой режиссер — маленький, возбужденный, взъерошенный, даже подпрыгивающий от нетерпения. Издав радостный вопль, он кинулся навстречу. «Ну зачем же так бурно-то?» — застеснялся я. Но все же раскинул руки ему навстречу... сейчас начнутся поцелуи, объятья... специфика кино. Но всю необычность этой специфики я, оказывается, не постиг.

Режиссер с радостным воплем пролетел мимо моих объятий, так, как будто меня и нет. Я постоял с распростертыми объятиями, так и не нашедшими применения, потом, потрясенный, повернулся назад. Мой режиссер горячо обнимал и целовал моего коллегу. Похлопывая его по спине, он увел его в глубины Ленфильма постигать тайную, глубинную специфику. Меня он словно и не видал. Но специфика оказалась еще сложней: моего коллегу он тоже бросил, и при следующей назначенной встрече, которая как бы намечалась совсем уже триумфальной, режиссер пробежал с радостными криками мимо, даже не глянув на моего коллегу. Потом я этого режиссера встречал не раз, внимательно смотрел на него, но зрачки режиссера не реагировали никак, словно перед ним был один лишь воздух... Но ведь была же вроде безумная любовь, не приснилось же мне это?! ...Специфика кино.

Казалось бы, я постиг ее, но она оказалась неисчерпаемой. Однажды ко мне домой пришел роскошный узбек и предложил поехать на киностудию в Ташкент «для одной интересной работы». «Написать сценарий?» — обрадовался я. Наконец-то! Я-то знал, что из всех легальных, не преследуемых законом профессий, больше всех зарабатывают сценаристы! Наконец-то!

«Это не совсем то, — уклончиво произнес мой гость. — Лучше вам увидеть все на месте. Мы с шефом долго думали, кто сможет справиться с этой работой — и вычислили, что это можете только вы!» С присущей мне эйфорией я принял это за комплимент, хотя потом понял подлинный смысл: «Такого идиота, который бы взялся за это, кроме вас, не существует нигде!»

Мы прилетели с Омаром (так звали этого ангела) в Ташкент, и он сразу же, даже не поселив меня в гостиницу, помчал на студию... Специфика кино!

Он ввел меня в кабинет к режиссеру. Толстый режиссер важно, как шах, восседал на диване. Стол, или как говорят в Азии, дастархан, был заставлен яствами, фруктами, чайниками, бутылками. Руки он мне не подал, в руке он держал пиалу и прихлебывал. И вообще я бы сказал, что на лице его, широком и потном, мое появление вызвало скорей недовольство. Наверное, знал, что встреча со мной неизбежна, но всячески уклонялся от нее. К роскошному столу, от которого я не мог оторвать взгляда, он тоже меня не пригласил — видать, не заработал я еще, даже на лепешку.

— Омар... покажи там ему, — он явно нетерпеливо старался отделаться от докучливого посетителя.