Запомните нас такими

Хорошо, что он был на своем! Однако борьба не закончилась. Скорее, я бы сказал, мы повсюду проигрывали. Нас стали не пускать в лучшие кабаки уже вполне официально. Рядом со швейцаром обычно стоял человек в штатском, и если в толпе иностранцев оказывался местный, они хватали его и выдворяли на улицу. Не мог я с этим мириться! Однажды помню, я все же проник в свой любимый бар, полностью оккупированный теперь иностранцами. «Иди, иди, — сказал мне бармен, — а то дружинников вызову, и ты пожалеешь!» Кстати, обслуживали тут за наши деньги. Но не нас. С какой это, интересно, стати я не могу выпить в заведении, расположенном на территории моей страны? Я долго ходил за барменом вдоль стойки, но он полностью игнорировал меня. Он стал готовить какой-то сверхсложный коктейль для заморского гостя, наливал в высокий бокал из маленьких пузатых бутылочек. Яркие облачка жидкостей, причудливо смешиваясь, создали картину, не уступающую закату. Бармен полюбовался своим творением и поставил его на подносик, собираясь нести клиенту. Я взял с подносика бокал и выпил... Ничего особенного. Бармен оцепенел. Ничего не сказав мне, он ушел и вернулся с дружинниками, двумя мужиками простецкого вида — один постарше, другой помоложе. Они отвели меня куда-то вниз, в неказистую комнатку, где они сидели. И я взволнованно рассказал им все! И они абсолютно неожиданно полностью поддержали меня! Сказали, что сами они с Завода турбинных лопаток и что здешний порядок им тоже не по душе. «Что ж это деется? — проговорил пожилой. — Русскому человеку и выпить не положено? Второй сорт?» — «Пойдем, — сказал молодой. — За нами там столик числится, посадим тебя. Заодно и сами попразднуем!»

Бармен, увидев меня «с охраной», обомлел. Что праздновали мы? Видимо, наступающую свободу. Процесс пошел.

Подарки

Недавно я в мрачнейшем настроении сел в метро, но через минуту уже ликовал, впрочем, вместе со всем вагоном. Вместе со мной вошли два усталых человека, рухнули на сиденья и отключились. Но не просто отключились! Один спал, подняв высоко правую руку, и в руке той была не бутылка, не нож, а шариковая ручка. Второй сполз почти в проход, но при этом крепко сжимал в руках журнал с наполовину заполненным сканвордом. То есть сон сразил ребят как раз посередине их интеллектуального подвига: вот сейчас передохнут маленько и продолжат свое нелегкое дело!

Вагон с любовью и надеждой смотрел на них.

Пока писатель живет среди своего народа, такие подарки ему гарантированы, успевай только фиксировать — и счастью твоему не будет конца. Оно — бесконечно... Недавно подошел ко мне субъект в шляпе:

— Чисто нервно хочу спросить...

Жить среди такой роскоши, событийной и словесной... что тебе нужно еще?

Каменный гость

Путем хитрых карьеристских ухищрений мне удалось следующее: я живу в квартире, в которой жила и умерла Ирина Одоевцева после переезда к нам из Парижа. Кроме того, мне удалось прожить несколько лет в будке Ахматовой в Комарово — правда, она там теснилась одна, а теперь там ютятся две семьи, восемь человек. Единственное, что меня пугает, что возникнет вдруг передо мной Николай Гумилев и рявкнет:

— Отстань от моих баб!

Крах карьеры

А ведь было время, когда меня выбирали в руководящие органы и даже приглашали на ужины в иностранные консульства! Тогда почему-то казалось, что именно оттуда, из консульств, и обрушится на нас главное счастье.

Однажды меня пригласили на ужин в консульство — мне бы не хотелось уточнять, в какое именно. Показав приглашение благожелательному охраннику, я по мраморной лестнице поднялся в холл. Походил там. Похоже, явился рановато: к столу, поражающему изобилием, еще не зовут. Тогда я раскланялся пока со знакомыми дамами: одна из Смольного, две — главные редакторы газет. Мы и так, в общем-то, были знакомы, но тут принято так: мы раскланялись и даже обменялись визитными карточками; я дал им свои, они мне — свои. Ну — пора, наверное, приступать?!

— Консул, консул идет! — пронесся шепот.

Консул шел через зал, все кланялись ему, представлялись, протягивали визитки, он читал их и благосклонно кивал. Ч-черт, а у меня, кажись, и визитных карточек не осталось, раздал знакомым дамам, балда! Лихорадочно шаря, нашел-таки в нагрудном карманчике три визитки и, когда подошел консул с двумя сопровождающими, скромно поклонился, пожал руки и дал каждому по визитке. И тут же удивился: почему же это они разного цвета? Консул и сопровождающие лица изумленно смотрели в мои визитки, потом ошарашенно переглянулись, показали визитки, что у них были, друг другу и изумились еще больше. И несколько даже испуганно пошли дальше — там все пошло путем. Наконец я сообразил, что, представляясь, вручил им три женские визитки, причем на разные имена! Было им чему удивиться!

С той поры в консульства меня не звали, да и карьера пошла на спад. Но это, может, и хорошо.

Тайна мастерства