Заповедь

Мурат почувствовал, как у Тузара защемило в груди. Оно и понятно: гости так себя не ведут, они походили скорее на купцов, приглядевших добычу. Мурат не стал осматривать внутреннюю комнату, хмуро промолвил:

— Здесь все помещения хорошие. Асланбек знал, что и как строить...

Урузмаг, постукивая самодельным деревянным протезом, двинулся к третьей двери. Тузар встал у него на пути.

— Там — женщины. Нельзя...

Взгляды их столкнулись. Урузмаг откровенно усмехнулся в лицо Тузару, обвел руками вокруг:

— Теперь здесь будут дети...

— Есть у нас и детская, — показал на четвертую дверь Тузар.

Мурат искоса глянул на него, сурово обронил:

— Не понял ты, Тотикоев. Тебе вместе со всеми женщинами и детьми придется перебираться в старый дом. А в этом будет... школа!

Тузар побледнел, пробормотал:

— Я слышал, что на равнине у богачей отнимают дома. Но здесь, в горах? Ведь все знают, что этот дом строили мы, Тотикоевы. На свои средства. Мой дед Асланбек вон там, посреди двора, сидел и смотрел, как кладут стены. Разве можно дом, который семья строила для себя, отнять, хотя бы и ради школы?!

— К утру все, что есть в этом здании, перетащите в старое, — сказал Мурат так, как будто получил от Тузара согласие.

Тузара охватило бессилие. Он устало опустился на топчан, обратился к председателю сельсовета:

— Мурат, не ты ли, бывало, заходил в наш дом без стука, весело приветствуя всех, ловким толчком ладони шутливо нахлобучивал мне на глаза шапку? Все в доме были рады тебе. Только Таймураз оставался невозмутим, и когда ему надоедал веселый гомон домочадцев, он кивал тебе: «Пошли». И вы уходили: впереди — брат, позади — ты, его друг...

— Эй, Тузар! — раздался из глубины женской половины дома голос старой, давно не покидавшей кровати Кябахан, матери посаженных в тюрьму братьев. — Всмотрись в этого изверга. Неужели это тот самый подросток, что вечно голодный то и дело приходил с Таймуразом в наш хадзар, и я его щедро кормила? Неужели это он пристраивался за столом напротив Асланбека и, морщась от наслаждения, уплетал за обе щеки дзыкка, приготовленный моими руками?..

Мурат застыл посреди комнаты, и только желваки, игравшие на щеках, выдавали его состояние.

— Оборотнем вывернулся тот мальчуган, — продолжала клеймить его Кябахан. — Какое счастье, что Асланбек не дожил до этого дня!..

Дружное рыдание женщин поддержали причитания старухи:

— Будь проклят ты, черт-дьявол, будь проклят!

— На нашу доброту ТАК ответить?!

— Куда смотрели глаза мудрого Асланбека?..

— Крови жаждет Мурат, нашей крови!..

Мурат сжал кулаки, выбросил правую руку вверх:

— Умолкните, женщины! Ишь раскудахтались. Чего ж вы молчали, когда Тотикоевы целились в моих отца и братьев, вот в него, Тотырбека Кетоева, в его отца и дядю? Почему тогда не вспомнили про заветы Асланбека?.. Не потому ли, что ваша верх брала и не стоило щадить голодранцев, как вы нас называете? Вспомнили о совести теперь, когда в беду попали...

Тузар нашел в себе силы проводить их до калитки. Мурат с Умаром и Тотырбеком вышли, даже не оглянувшись. Урузмаг, пожав плечами, извинился:

— Больше негде школу разместить. Негде! — и торопливо заковылял на самодельном протезе.

В спину им ударил дружный плач женщин. Дверь, ведущая в их половину, резко распахнулась, и Кябахан, едва стоя на дрожащих ногах, плюнула вслед Мурату:

— Будь проклят ты, змеей прокравшийся в нашу семью!

Плач женщин окутал Мурата липкой пеленой отчаяния, пальцы рук сами собой сжались в кулаки...

Убедившись, что Тотикоевы перебрались в старый хадзар, Мурат запряг арбу.

— Я в Нижний, за учительницей, — сказал он отцу и, не глядя ему в глаза, добавил: — Если в мое отсутствие кто-нибудь прибудет, устрой их...

— А кто должен прибыть? — уточнил Дзамболат.

— Мало ли кто... — поежился Мурат.

Отец внимательно посмотрел ему в лицо, но сын больше ничего не сказал...

... Учительница оказалась еще моложе, чем предполагал Мурат. Востроглазая, юркая, она радостно порхала из комнаты в комнату хадзара Тотикоевых и восхищенно встряхивала пышными светлыми волосами:

— Лучше, чем в Нижнем ауле... Здесь будет класс для малышей... Там — для тех, кто постарше... В этой же комнате поставим пианино, — и озабоченно спросила Мурата, молча следившего за ее быстрыми перемещениями: — Вы сможете приобрести пианино? — и стала мягко убеждать его, настаивать: — Понимаете, это очень важно, когда с детства приобщают к искусству... Разностороннее развитие личности получается... Нет, я буду просить вас, настаивать купить пианино.

— Сколько надо денег?

Она замялась:

— Не так мало. Но и не так много. Особенно если учесть, какую важную роль оно сыграет в жизни маленьких горцев аула...

Уяснив, что и как требуется для оборудования школы, Мурат вместе с учительницей обошел аул, и все пригодные столы и табуретки перекочевали в здание будущей школы. Вечером, собравшись на нихасе, мужчины договорились провести зиу: сделать скамейки и сбить длинные, во всю длину комнат, столы...