Заповедь

— Ты не веришь в людей.

— Я знаю их нутро. И как они рассуждают. Коли кто-то сделает за тебя твою работу — зачем самому на себя надевать ярмо? — Умар посмотрел в глаза Мурату, предупредил: — Ты берешь на себя заботу, которая все жилы из тебя вытянет. Не спеши с колхозом, посмотрим, что у соседей получится.

— Совсем другую песню ты, брат, запоешь, когда мы колхоз построим. Ты будешь обрабатывать землю на лошади и на себе, а мы — трактором!..

— Трактор — это довод, — серьезно произнес Умар. — Я видел трактор у ардонцев — мощная машина.

— Ага!..

— Но это там, в долине, где глаз не в состоянии охватить поля, трактор нужен. А здесь, в горах, где ему развернуться? Хвост его будет на середине твоего участка, а голова уже дотянется до центра моего. Да и не скатится ли он с этого склона? — задумался Умар.

— Будь у нас трактор, — замечтался Мурат, — и лес бы возили, и сено доставляли, и...

— И?.. — выжидательно поглядел на него Умар. — И что еще?

— И много что еще!

Умар отрицательно покачал головой:

— Как ни мечтай, трактор стоит дорого, а в горах пользы от него, как от мыши...

— Вот когда заимеем его... — пригрозил Мурат.

— Тогда и завершим наш спор, — кивнул согласно головой брат. — Да дело даже не в тракторе. Меня другое волнует. Скажи, с кем ты хочешь, чтоб я работал? Свои возможности я знаю. Но прекрасно вижу и то, на что способны мои аульчане. В Хохкау есть и разгильдяи, и ротозеи, и ленивцы, и просто люди, не способные быть хозяевами земли, — так, кажется, вы в газетах называете земледельца. Предвижу, как многие из них будут искать работу полегче, а то и просто увиливать от дела. А я буду вкалывать. Но я ничего не выиграю, а они ничего не проиграют, потому что трудодень и у них, и у меня будет один и тот же. К этому ты меня, Мурат, призываешь? Ну уж дудки!

— Мы будем перевоспитывать нерадивцев, — пообещал Мурат. — Всем миром встанем — и им не устоять...

Умар слегка отстранился от Мурата, укоризненно произнес:

— Хорошая душа у тебя, брат, но наивная. Ты точно не по земле ходишь, мечту с реальностью путаешь... Если бы так легко люди становились лучше, разве было бы на земле столько воровства, грабежей, убийств, насилия?.. Все мечтают о счастье, а как посмотришь на их суету... Вот и ты, Мурат, полезное от вредного не отличишь. Что тебе говорят, то и подхватываешь. Тебе бы в подмогу ученого человека, что вовремя подсказывал бы, куда шаг держать... Знаешь, кого я все чаще вспоминаю? С кем хотел бы посоветоваться?

— С кем?

— С Асланбеком, — признался Умар. — Вот кого не хватает нам. Мудрый, он бы подсказал, как нам строить жизнь.

Мурат, сомневаясь, покачал головой:

— Он был хорош для ТОЙ, прошлой жизни... Чем он поможет в ЭТОЙ, которая совсем не похожа на ту?..

— Не говори, — резко отозвался Умар. — Асланбек и сегодня нужен. Всем нам нужен. Он хранил традиции предков и нас в их духе воспитывал. Ты прав: он мудр был тем укладом жизни. Но кто сказал, что мы должны отказаться от всего того, что было? Разве то, что считалось плохим во времена предков, теперь стало хорошим? И наоборот? Наша беда, что старые традиции мы рушим, а новые не создали.

— Разве ты сам не замечаешь, как все мы стали терять уважение к человеку? Видим в нем начальника, рабочего, крестьянина, врача, учителя... А что он — человек, перестали замечать.

— Это я забыл о человеке? — рассердился Мурат. — Да я только о нем и думаю. О школе, о больнице... Это раньше о нем не заботились. А мы думаем даже о том, как свадьбу играть, как похороны провести. Раньше на поминки, бывало, всю скотину резали. А мы — запрещаем, чтоб сирот без куска хлеба не оставить. Раньше, чтоб жениться, приходилось на калым все отдавать. А мы запретили сам калым...

— Ты, Мурат, все переводишь на экономию, на наживу, — упрекнул Умар.— Свадьбу, мол, скромнее надо, и чтоб много людей не собирать, на два-три дня от работы не отрывать. Но не все рублем меряется. Что-то и для души надо. Асланбек это понимал, ты — нет...

— Подожди, вот разбогатеем, тогда и свадьбы будут изобильные, и поминки многолюдные, — пообещал Мурат.

— Ну, не скоро ждать того дня, — сказал Умар и подвел итог беседы: — В общем, на меня не рассчитывай, Мурат. В колхоз я не пойду...

***

Никто из аульчан не был так откровенен с Муратом, как позволил себе Умар. Сказывалась не только боязнь. Горцы и в самом деле не знали, на что решиться: продолжать ли жить по-прежнему или рискнуть вступить в колхоз. С одной стороны, мало кто был доволен своей судьбой, когда приходилось экономить на всем, чтоб дотянуть до очередного урожая. Но с другой стороны, при вступлении в колхоз требовалось отдать и то малое, что принадлежало семье и досталось таким напряженным трудом. Как жить без коровы, без лошади, без овец?.. Уповать на трудодень? Но не окажется ли он мал?.. Люди гадали, советовались, сомневались и, естественно, медлили с окончательным решением... А Дауд настаивал на немедленном ответе.