Запоздалые истины

— Я тебе покажу людей, которые начинали с рюмочки сухонького.

7

Леденцов проснулся. Жалюзи цедили непонятный свет — ночной ли, дневной ли... Будильник показывал два часа — ночи ли, дня ли... И он стал решать — сегодня еще сегодня или уже завтра? Но шумная жизнь на улице убедила, что он проспал с двенадцати ночи до двух дня.

Вчерашний случай инспектор выбросил из головы, как не стоящий внимания. Видимо, разругались приятели. Клетчаторубашечный получил нокаут, очухался и потихоньку, удалился. А Наташа не пришла. Что за нравы у студенток — назначить свидание и не прийти! Впрочем, могла прийти, увидеть драку, испугаться и убежать.

Леденцов вскочил, поднял жалюзи и пошлепал к трюмо. В нем он увидел мускулистый торс, накачанный почти ежедневными упражнениями, — вот только ноги тонковаты, надо поприседать со штангой; увидел белую кожу, которую не брало ни одно солнце, даже среднеазиатское, — рыжие сгорят, но не загорят; увидел почти красные, почти огненные волосы, которые вздыбились от подушки, — не голова, а пионерский костер, хоть картошку пеки; увидел светлое лицо с рассыпанными веснушками, коротким прямым носом и глазами светло-коричневыми — тоже рыжими; увидел короткие трусики, модные, по белому полю зеленый горошек... Инспектор недовольно переступил с ноги на ногу, ибо тип в трюмо ему не понравился. Цветаст, как женщина. Белое, красное, зеленое... Вот капитана Петельникова на ринге приятно смотреть — загорел, сух, черноволос. Леденцов скорчил рожу и сказал тому, в трюмо:

— Худая корова еще не газель.

Он вернулся в свою комнату и нажал кнопку магнитофона. Диско-ритм ворвался сильно и зовуще. Леденцов вздрогнул, словно его прошил озноб, постоял бездыханно, к чему-то готовясь, — и вдруг сорвался в непонятном танце, похожем сразу на гопак, вальс и бег с барьерами. Он метался, рыжея головой везде, одновременно, и казалось, что углы комнаты лижет огонь. Постепенно его танец выровнялся, слился с ритмом музыки и потек в стиле диско почти красиво, будь Леденцов в подобающей одежде.

Музыка истощилась. Инспектор схватил гантели. Длинный час он жал их, работал с эспандером, делал упражнения по системе йогов, стоял на голове, ходил по комнате на руках... И когда его кожа стала красной, как и волосы, он тяжело вздохнул и пошел в ванную — на руках...

Потом он ел в любимой кухне, сверяя свои действия с запиской, оставленной матерью:

«Сперва налей... Потом подогрей... Не забудь положить... А сверху посыпь...»

Леденцов допил кофе, вымыл за собой посуду, потуже запахнул мягкий халат и пошел к себе. И удивился — пятый час. Его выходной день безбожно иссякал. Он торопливо сел за стол и обозрел горы зарубежного детектива.

Доклад писался больше месяца. Почти все было прочитано, изучено и выписано. Перед ним лежал план главок, в которые уместится весь собранный материал. Он еще раз просмотрел их. «Сыщик — супермен». «Преступник — гнилозубый злодей». «Героиня — секс-бомба». «Трупы, кольты, доллары и виски». «Кого защищает супермен?»

Но чего-то не хватало, чего-то связующего и оригинального. Философской подкладки? Своего взгляда? Или сравнительного анализа? Леденцов вздохнул, открыл книгу и продолжил чтение.

«Бюстгальтер соскочил с нее, как кожура с банана.

— Я красивая, правда?

Он глянул на нее поверх дула револьвера:

— Как филиппинец в субботний вечер».

Инспектор задумался, не представляя, как выглядит филиппинец в субботний вечер...

В передней зазвонил телефон. Леденцов пошел, придерживая свободные полы халата. Звонит, разумеется, маман. Посыпал ли, посолил ли и поперчил ли...

— Я у трубки.

— Здравствуйте, Боря...

— О, Наташенька, привет, — отозвался он как ни в чем не бывало.

— Боря, как вы поживаете?

— Как филиппинец в субботний вечер, — брякнул он загадочную фразу.

— А что делаете?

— Принял ванну, выпил кофе и теперь в белом халате читаю импортный детектив.

— Боря, хотите со мной встретиться?

Голос убитый, виноватый, чуточку напряженный. Болеет за вчерашнее. Пусть-пусть. Страдания женщину красят.

— Наташенька, конечно, хочу.

— Моя подружка собирает гостей... Идемте? Потанцуем...

— Наташа, то-то мне петух приснился.

— Какой петух?

— Красный. Это к танцам.

— Я у нее буду раньше. Приходите прямо по адресу. Запишите.

— Пишу, — соврал он, перенявший петельниковскую привычку все запоминать.

— Улица Юности, дом десять, квартира двадцать семь. Жду к шести. Не опаздывайте.

— Наташа, а почему голос как у отчисленной?

Но трубка уже пищала. Леденцов опустил ее, раздумывая о странностях женского характера. Еще ведь толком не знакомы, а психологические трудности уже завихряются. Как там... «Французский парень, сказавший «Ищите герлу», был чертовски прав».