Запрещенная реальность. Том 1

— Не придумал еще? Или надеешься, что тебе поможет твой приятель? Не жди, нет его в Рязани, уехал. Единственное, что тебе может помочь, так это НЛО. Или ты с НЛО не контактируешь?

— Я — нет, — откровенно признался Матвей. — Но один мой знакомый однажды увидел НЛО в форме телеграфного столба и имел с ним контакт.

Маракуц скривил губы.

— Юморим? Что ж, посмотрим, как ты будешь юморить после этой штучки, которую мне прислал мой друг из столицы.

В то же мгновение Алимбаев выстрелил в Матвея из «болевика», и Матвей пожалел, что довел ситуацию до тупика.

В принципе он был готов к атаке из «болевика» и «глушака», да понадеялся на защитные свойства «пси-шлема» на голове, но конструкторы генератора боли не стояли на месте и создали новую разновидность «болевика», воздействующего не на всю нервную систему, а на отдельные нервные узлы и органы тела. «Болевик», из которого выстрелил Бай, был настроен на поражение сердечной сумки.

Боль — сторожевой пес здоровья, гласит старая пословица, но даже длительная зубная боль — вещь очень неприятная, если не сказать больше. А когда от нее вопит каждая клеточка пораженного органа и кажется, что тебя в этом месте насадили на раскаленный вертел, — ни о каком здоровье речь уже не идет.

Сердце взорвалось, как граната, пробив грудь горячими фонтанами крови… таково было впечатление. Может быть, шлем, нацепленный Матвеем, и принял на себя какую-то часть излучения, но ощутимой помощи не оказал. Матвей потерял сознание уже на второй секунде борьбы с болью, не успев включить свои экстрасенсорные защитные системы сознательно.

Однако импульс «болевика», возбудивший сердечный нервный узел, не достиг своей цели — резонанса, который смог бы либо остановить сердце, либо разорвать сердечную мышцу. И Матвей очнулся через несколько секунд после выключения «болевика».

Осознав себя лежащим ничком, он не стал сразу вскакивать на ноги, а сначала огляделся — в чувственной сфере, конечно, хотя сердце продолжало болеть, словно в нем застрял ржавый гвоздь.

Положение остальных действующих лиц в комнате не изменилось. Прошло действительно всего несколько секунд, от силы полминуты, и боевики Маракуца успели обменяться всего двумя-тремя словами, ощущая себя победителями.

— И это все? — спросил один из прибывших с Алимбаевым. — По-моему, он уже не дышит. Из чего это ты его так шваркнул, Бай?

— Смотри-ка, работает! — вполголоса заметил озадаченный Алимбаев. — Шеф, что вы мне подсунули?

— Секрет фирмы. — Маракуц отобрал у него «болевик». — Надо будет передать моему дружку, что образец испытан в условиях, приближенных к боевым. Переверните его. Может, он еще жив?

Чьи-то руки грубо перевернули Матвея на спину, тронули артерию на шее, и Матвей задержал дыхание и сердцебиение.

— Готов, — с разочарованием сказал кто-то. — Жаль, слишком быстро ты его укокошил, Бай, а то повеселились бы напоследок.

— Он бы тебе повеселился, — раздался чей-то знакомый голос, и в гостиную вошел тот самый майор, руководитель ОМОНа, которого когда-то заставил убраться из офиса фирмы Соболев. — Поторопился ты, Николай Федорович, надо было его нам отдать.

— Кто же знал, что эта новая «пушка» такая мощная. Он свалился, как бык от удара кувалдой по лбу, побелел и затих. Ладно, уходим. Бай, контрольный выстрел в висок, пистолет ему в лапу, пусть думают, что застрелился сам. В квартире прибрать, следы уничтожить. Пошли, Семен.

И в этот момент Матвей перешел на режим.

В первую очередь он нейтрализовал Маракуца, вооруженного «болевиком»: Боксер пролетел по воздуху два метра и своей тушей сломал кресло. Затем настала очередь Алимбаева, среагировавшего на опасность на удивление быстро: удар «мотыга» раздробил ему носовую кость. Майор из ОМОНа тоже разобрался в обстановке и попытался применить штатное оружие, но ему помешали телохранители Маракуца, наконец врубившиеся в ситуацию и начавшие наступление. Свалить их мог бы, наверное, только удар шпалой по голове, и лишь медлительность «качков» не позволила им завладеть положением. Обычные удары их не брали, чудовищный мускульный каркас предохранял обоих не хуже бронежилета, а применять сютю-рёку[131] при нанесении кан-сю[132] — тычковых ударов пальцами — Матвей не хотел, любой такой удар мог закончиться смертью противника. Пришлось перейти натяо-яо[133], или, как это называлось в русбое, — на «скакалку», чтобы увеличить импульс силы при ударе. От первого такого удара один из «качков» рухнул на стол, превратив его в груду деревянных обломков. На мгновение все в комнате замерли, и в это время в гостиной появилось новое действующее лицо — Вахид Тожиевич Самандар собственной персоной. Одетый в неизменный серый плащ, он спокойно прошел на середину комнаты, оглядел застывшую компанию, три лежащих тела, перевел взгляд на Матвея:

— Похоже, я вовремя.

— Не спешите с выводами, коллега. — В гостиную Соболева шагнул еще один неожиданный гость, врач-невропатолог Иван Парамонов. Он, как и Самандар, осмотрелся и сосредоточил свое внимание на директоре Международного исследовательского центра боевых искусств.