Запрещенная реальность. Том 2

— Один западный ученый, Джеффри Мишлав, как-то очень образно и емко сказал: «Мы приближаемся к эпохе, в которой традиционные роли ученого, священника, шамана и художника объединятся в одной личности нового типа, готовой погрузиться в великое таинство жизни, лежащей за фасадом мира». Вот эта личность по большому счету и есть человек Внутреннего Круга.

— Неплохо сказано. Однако если бы все люди Круга были такими, мы бы не переживали сейчас этот жуткий социальный кризис.

Стас присмотрелся к лицу собеседницы, однако следов присутствия Светлады не заметил. Мария просто повторяла чьи-то слова.

— Может быть, ты и права, но, на мой взгляд, кризисы зависят не от людей Круга, а просто от людей, от народа. Каков народ — такое правительство, такие условия жизни. Ты «Воскресные прогулки» Мопассана читала? Сейчас вспомню, что он там писал. — Стас потер лоб, напрягая память. — Вот: «Допустим, во Франции имеется пять гениальных людей. Прибавим с такой же щедростью двести высокоталантливых, тысячу других, тоже талантливых, каждый в своей области, и десять тысяч человек, так или иначе выдающихся. За ними идет армия посредственностей, за которой следует масса дурачья. А так как посредственности и дураки всегда составляют огромное большинство, то немыслимо представить, чтобы они могли выбрать разумное правительство». И хотя сказано это о Франции, Россия в этом смысле ничем от нее не отличается.

Мария засмеялась.

— В точку! То же самое всегда говорил папа.

— Там у Мопассана еще было… дословно не помню, что-то о бессмысленной силе большинства… Да, вот: «Невежественное большинство всегда будет превалировать над гением, над наукой, над всеми накопленными знаниями…», ну и так далее. Мне кажется, этот закон нашего социума и стал в самом начале человеческой истории одной из причин возникновения Внутреннего Круга, хранящего накопленные прежними цивилизациями знания. Я тебя заговорил?

— Нет, очень интересно, честное слово! Со мной никто никогда не говорил о подобных материях, все больше о… — Девушка нахмурилась, замолчала. — Поражаюсь твоей памяти! Я всегда запоминала исторические факты с великим трудом.

— Что будем есть? Выбрала?

— Давай вместе.

Они взялись изучать меню и вскоре заказали ужин.

Мария выбрала «пестрый» салат, баклажаны с мясом и помидорами, рулет из ягненка с пряностями, блины с овощами и шампиньонами, закуски и на десерт пирожное — корзиночки со свежими ягодами. Стас предпочел салатное ассорти, пироги с вязигой, кулебяку (рис и рыба), копченого лосося, тарталетки с красной и черной икрой и закуски. Из напитков выбрали черничный морс и минералку. Стас позволил себе бокал шампанского. То же самое взяла и Мария.

— Итак, на чем мы остановились? — подняла она бокал.

— На том, что жить вредно, жизнь жестока, а регулируют ее дураки. — Стас поднял свой бокал. — Но пить мы за это не будем. За тебя, Марго!

— За встречу, Стас.

Они отпили по глотку шампанского.

— Честно говоря, не думал, что ты согласишься встретиться, — признался Стас.

— Почему? — удивилась девушка.

— Вокруг тебя полно кавалеров с тугими кошельками и кучей телохранителей.

— Разве ты беден?

— Нет, но… я не то хотел сказать. Просто такая девушка, как ты, очень яркая, не остается незамеченной…

— Ты прав, кавалеров хватает, — Мария сделала милую гримаску, — но среди них нет ни одного человека Круга, владеющего воинскими единоборствами так, как Станислав Котов.

— Я далеко еще не человек Круга.

— Но ты идешь! — Глаза девушки внезапно вспыхнули, Стаса буквально обожгло, встряхнуло, и он понял, что ошибался: Светлада жила в сознании Марии все время, а ее поведение было всего лишь тестом для нового знакомого, и прошел ли он этот тест «на профпригодность и интеллект», Стас не знал. Впрочем, взгляд Марии он расшифровал, с изрядной долей иронии, как «годен без ограничений».

— Мы говорили о жестокости жизни, — задумчиво проговорила Мария, принимаясь за еду с непосредственностью школьницы. — Что ты сам вкладываешь в понятие «жизнь»?

У Стаса непроизвольно сжались мышцы живота. Вопрос был задан неспроста, он это чувствовал, возможно, от его ответа зависело окончательное суждение девушки об его умственных, а то и душевных способностях, поэтому отвечать не спешил.

— Знаешь, своего мнения по этому вопросу я, по-моему, еще не выработал. Могу только поделиться мнением ученого, которое мне близко по ощущениям. В узком смысле данного понятия жизнь — способ действий человека, при котором он совместно с другими людьми образует единый живой — соборный, как говорят, — организм, эгрегор. В широком смысле — это способ динамического взаимодействия энергий разных видов. Но существует и метафизический смысл жизни — арена борьбы сил Света и сил Тьмы.

— Да, я не ошиблась в тебе, — улыбнулась Мария с каким-то облегчением и в то же время с ноткой грусти. — Ты избрал правильную даршану[56].

— У меня хорошие учителя.

— Надеюсь, это не Рыков?

Стас уловил подковырку и, зная отношение дяди к маршалу СС и кардиналу Союза Девяти, отрицательно качнул головой. Подвинул к себе салат, взял вилку.