Запретное

Я выхожу из-под контроля, и меня это пугает. Я не хочу, чтобы Мая заметила это. Но еще меньше я хочу, чтобы она ушла. Мне необходимо встать с этого дивана, уйти из этого дома, но мои ноги не слушают меня. Я в ловушке. Я чувствую, как на меня снова накатывает слепая паника.

— Эй, эй, эй. — Мая крепко берет мою ладонь одной рукой, а другую прижимает к моей щеке. — Тс-с, все в порядке, все хорошо. У тебя просто накопился стресс, Лочи, и вот все. Посмотри на меня. Посмотри. Это из-за ссоры? Да? Мы можем немного поговорить об этом?

Я слишком устал, чтобы сопротивляться дальше. Я чувствую, что мое тело разваливается, медленно наклоняясь до тех пор, пока головой я не прижимаюсь к ней, держа руку у лица. Она гладит меня по волосам и, потянувшись за моей другой рукой, начинает целовать мои пальцы.

— На… на кладбище, — я задыхаюсь, закрывая глаза. — Пожалуйста, просто скажи мне правду. Т-то, что ты сказала, это… это правда? — Я глубоко вздыхаю, горячие слезы стекают с ресниц.

— Господи, Лочи, нет, — судорожно вздыхает она. — Конечно же, не правда! Я была зла и расстроена!

Меня волной накрывает облегчение, такое сильное, что почти причиняет боль.

— Мая, Господи, я думал, что это конец. Я думал, что все разрушил. — Я быстро выпрямляюсь, глубоко вздыхаю, отчаянно тру лицо. — Прости меня! За весь тот ужасный бред, что я наговорил. Я просто сильно волновался. Я думал, ты хочешь… я думал, ты собираешься зайти дальше…

— Я просто хотела прикоснуться к тебе, — тихо говорит она. — Я знаю, что мы никогда не сможем зайти дальше. Я знаю, что это незаконно. Я знаю, что у нас заберут детей, если кто-то узнает. Но я думала, что мы могли бы просто касаться друг друга, по-прежнему любя друг друга, другими способами.

Я отчаянно вздыхаю.

— Я знаю. Я тоже. Я тоже! Но мы должны быть осторожны. Мы не можем увлекаться. Мы не… мы не можем рисковать… Дети…

Я вижу в ее глазах грусть. Она вызывает у меня желание закричать. Это так нечестно, так ужасно нечестно.

— Может быть однажды, да? — мягко говорит Мая с улыбкой на лице. — Однажды, когда они вырастут, мы сможем сбежать. Начать все сначала. Как настоящая пара. А не как брат и сестра. Свободные от этих ужасных уз.

Я киваю, отчаянно пытаясь поверить в ее надежды на будущее.

— Может быть. Да.

Она устало улыбается мне и обвивает руками за шею, кладя голову мне на плечо.

— А до тех пор мы все равно можем быть вместе. Мы можем обнимать друг друга, прикасаться, целовать и быть друг с другом всеми остальными способами.

Я киваю и улыбаюсь сквозь слезы, внезапно осознавая, как много мы имеем.

— А также делать самую важную вещь на свете, — шепчу я.

Уголок ее рта дергается.

— Что именно?

Все еще улыбаясь, я быстро моргаю.

— Мы можем любить друг друга. — Я с трудом глотаю, чтобы избавиться от кома в горле. — Никаких законов, никаких ограничений в чувствах. Мы можем любить друг друга так сильно и так глубоко, как захотим. Никто, Мая, никто никогда не сможет отнять этого у нас.

18

Мая

— А почему ты сегодня пришла?

— Потому что Лочен не очень хорошо себя чувствует.

— Его стошнило? — Уилла откидывает за плечи свои длинные золотистые волосы, и ее маленькие золотые сережки в ушах сверкают в угасающем полуденном солнце. Остатки заварного крема покрывают пятнами ее передник, и она снова без свитера.

— Нет, нет. Ничего серьезного.

— Рвота — это не серьезно. Маму постоянно тошнит.

Игнорируя последний комментарий, я обращаю свое внимание на ее одежду.

— Уилла, может, наденешь пальто? Холодно!

— Не могу. На нем нет пуговиц.

— Всех? Ты должна была сказать мне!

— А я говорила. Мисс Пирс говорит, что мне также нельзя ходить со скотчем на портфеле. Она говорит, что мне нужно купить новый. — Она берет меня за руку, и мы пересекаем детскую площадку, идя к футбольному полю, где Тиффин носится полураздетый с десятком других мальчишек. — И нам нельзя ходить с дырками на колготах. Меня отругали перед всей группой.

— Тифф! Пора идти! — кричу я, когда он пробегает мимо нас. На короткое мгновение игра приостанавливается для свободного удара, и я снова кричу ему.

Он сердито смотрит на меня.

— Еще пять минут!

— Нет. Мы уходим сейчас. Холодает, и ты можешь поиграть в футбол дома с Джейми.

— Но у нас середина матча.

Игра возобновляется, и я пытаюсь подойти ближе, нервно обходя по кругу бегущих, бросающихся и орущих мальчишек, у них пылают щеки, глаза сосредоточены на мяче, крики эхом разносятся по темнеющей игровой площадке. Когда Тиффин проносится мимо, я храбро хватаю сильно промахнувшегося брата. Позади меня, прижавшись к забору и сильно дрожа, стоит Уилла, ее пальто расстегнуто и хлопает на ветру.

— Тиффин Уители! Домой, сейчас же! — кричу я во весь голос, надеясь смутить его и заставить повиноваться. Но вместо этого, он ныряет, делает подножку своему противнику, застигая того врасплох, и ведет мяч в другую сторону поля со скоростью молнии. На мгновение он останавливается, когда мальчик в два раза больше мчится на него. А потом он отводит ногу назад и ударяет, мяч пролетает внутренний край стойки ворот.

— Гол!