Запри все двери

Я захожу в бывший спортзал, переоборудованный под жилое помещение для двух сотен человек. Целая армия временных жильцов. Одинаковые койки расставлены неряшливыми рядами по двадцать штук в каждом.

Я иду вдоль коек, вглядываясь в немногочисленные лица на случай, если Ингрид окажется здесь. На последней в ряду койке сидит женщина с идеально прямой спиной. Она неотрывно глядит на стоящую у стены переносную трибуну для болельщиков. К трибуне приклеен плакат. Целое поле лаванды, покачивающейся на ветру. И цитата Элеоноры Рузвельт:

«С новым днем приходят новые мысли и новая сила».

– Каждый день перед тем, как уйти на работу, я смотрю на этот плакат и надеюсь, что Элеонора не ошибалась, – говорит женщина. – Но пока что новый день приносит только осточертевшее старое дерьмо.

– Могло быть и хуже, – говорю я, не успев прикусить язык. – Мы могли умереть.

– Вот это неплохо смотрелось бы на плакате. – Женщина хлопает рукой по бедру и громко хохочет. – Я тебя тут раньше не видела. Новенькая?

– Просто зашла, – говорю я.

– Везет тебе.

Надо полагать, она здесь уже давно. Странно – она не похожа не бездомную. Чистая, выглаженная одежда. Брюки защитного цвета, белая рубашка, синий кардиган. Моя одежда выглядит хуже. На левом рукаве свитера – дырка, которую я прикрываю рукой, протягивая телефон.

– Я ищу девушку, которая, возможно, здесь была. Вот ее фото.

Женщина с любопытством разглядывает фотографию.

– Не припоминаю. А я здесь уже месяц живу. Жду свою субсидированную квартиру. «Вот-вот будет», – говорят мне. Как будто это посылка, а не жилье.

– Она была здесь вчера, – говорю я. – Если вообще была.

– Имя?

– Ее зовут Ингрид.

– Я про твое имя.

– Извините. Я Джулс.

Она отрывает взгляд от фотографии и говорит мне с щербатой улыбкой:

– Красивое имя. Меня зовут Бобби. Не такое красивое имя, да. Зато мое собственное.

Она приглашающе хлопает ладонью по койке, и я сажусь рядом.

– Приятно познакомиться, Бобби.

– Взаимно, Джулс.

Она берет мой телефон и снова вглядывается в фотографию.

– Твоя подруга?

– Скорее, знакомая.

– У нее неприятности?

Я вздыхаю.

– Не знаю. Если она в беде, я бы ей помогла.

Бобби оглядывает меня с головы до ног. Сдержанное подозрение. Не могу ее винить. Наверняка ей часто предлагали помощь. И ожидали чего-то взамен. Но, наверное, она все же видит во мне родственную душу, потому что говорит:

– Я буду посматривать по сторонам.

– Спасибо.

– Пришлешь фотку?

– Конечно.

Бобби диктует свой номер телефона, и я отправляю ей фотографию.

– Сохраню твой номер, – говорит она. – Позвоню, если встречу ее.

Мне хочется большего. Я хочу, чтобы Бобби рассказала мне о своей жизни. О событиях, которые привели ее сюда. У нас есть что-то общее. Мы обе пытаемся выжить.

– Говорите, вы здесь уже месяц?

– Верно.

– А где жили до этого?

Бобби окидывает меня еще одним подозрительным взглядом.

– Ты соцработница, что ли?

– Просто хочу услышать вашу историю, – говорю я. – Если хотите рассказать.

– Нечего рассказывать, Джулс. В жизни случается всякое дерьмо. Сама знаешь.

Я киваю. Да, я прекрасно это знаю.

– Понимаешь, я родилась в бедной семье. Пособие. Продуктовые карточки. Все то, от чего некоторые типы мечтают избавиться. – Бобби раздраженно фыркает. – Как будто мы хотим зависеть от этих карточек. Как будто нам нравится этот мерзкий оранжевый сыр. Я говорила себе, что буду жить лучше, когда вырасту. И какое-то время мне это удавалось. Но потом случилось кое-что непредвиденное, и мне пришлось залезть в долги. А потом залезть в долги еще глубже, чтобы расплатиться с первыми долгами. В конце концов, долгов накопилось столько, что я уже не могла выкарабкаться. Это тяжело. Жизнь – тяжелая штука. И чертовки дорогая.

– Видали, сколько дерут за апельсины? – говорю я.

Бобби снова смеется.

– Дорогуша, последний раз я ела фрукты еще при Обаме.

– Ну, я надеюсь, что ваши дела наладятся.

– Спасибо, – жизнерадостно отвечает Бобби. – Надеюсь, и ты найдешь свою подругу. Хорошие поступки делают этот богом забытый мир чуточку лучше.

24

Я возвращаюсь в Бартоломью в три, и Чарли встречает меня встревоженным взглядом.

– К вам посетитель, – говорит он. – Молодой человек. Он здесь уже довольно долго. Час прождал на улице, прежде чем я пустил его внутрь.

Чарли открывает дверь, и у меня сердце уходит в пятки.

В лобби стоит не кто иной, как Эндрю.

Его нежданное – и нежеланное – появление приводит меня в ярость. Мой взор на мгновение застилает кроваво-красная пелена, как в том фильме Хичкока, который я когда-то смотрела с папой. «Марни», вот как он назывался. Героиня порой видела такие же вспышки алого. Я влетаю внутрь, зло нахмурившись.

– Какого черта ты здесь забыл?

Эндрю поднимает взгляд от телефона.

– Ты мне не отвечала.

– И ты решил заявиться сюда? – Тут мне в голову приходит пугающая мысль. – Как ты вообще меня нашел?

– Увидел фотографию в газете, – отвечает Эндрю. – Не сразу тебя узнал.

– Ужасное фото.

– Я всегда говорил, что в жизни ты гораздо симпатичней.