Заратустра. Смеющийся пророк

Но для разговора об истине, о красоте, об экстазе, для разговора обо всем священном поэзия представляется единственной возможностью. Проза слишком обыденна, а без прозы остается только поэзия.

Третьей альтернативы нет. Люди пытались использовать и третье, но это на самом деле нельзя назвать настоящей альтернативой: люди оставались безмолвными, пытаясь общаться через тишину. Но, к сожалению, очень трудно найти человека, способного понимать тишину. И тот, кто умеет понимать тишину, не нуждается в вас. Он обретет собственную дикую мудрость.

Так что поэзия — нечто среднее между тишиной и прозой; это смесь тишины и прозы.

Ему стыдно, что он не может высказать истину в ее абсолютной чистоте. Ее приходится загрязнять поэтическими формами.

Туда, где всякое становление казалось мне божественным танцем и дерзким весельем, а мир — разрешенным от уз и свободным, стремящимся снова и снова к себе самому.

Туда, где само время казалось мне блаженной насмешкой над мгновениями, где необходимостью была сама свобода, блаженно игравшая жалом своим:

— где нашел я и старого дьявола своего, и извечного врага - Духа Тяжести со всем, что создал он — Насилием, Необходимостью, Законом, Следствием, Целью, Волей, Добром и Злом.

Все это — результаты действия Духа Тяжести.

В последний раз иду я к людям... Прекрасно зная, что человек живет под властью Духа Тяжести — цепляясь за низшие ценности, цепляясь за трупы, привязанный к прошлому — все же: В последний раз иду я к людям: среди них хочу я свершить закат свой и, умирая, дать им свой самый богатый дар! Прежде чем я умру, я хочу дать им свой самый богатый дар: свою дикую мудрость.

Тот, кто познал, чувствует определенную потребность поделиться с теми, кому не так посчастливилось. Тот, кто обрел внутренние сокровища, хочет поделиться ими с теми, кто еще просит подаяние снаружи и не ищет внутри.

Перед смертью Заратустра хочет отдать человечеству свой самый богатый дар, свою мудрость.

...

Так говорил Заратустра.

О СТАРЫХ И НОВЫХ СКРИЖАЛЯХ часть 2

16 апреля 1987 года

Возлюбленный Ошо,

О СТАРЫХ И НОВЫХ СКРИЖАЛЯХ

Часть 2

Когда на воде укреплены сваи, когда через поток перекинуты мостки и перила, поистине, никто не поверит тому, кто скажет: "Все течет".

Но даже круглый дурак возразит ему: "Как? — скажет он, — как это — все течет? Ведь и мост, и перила - над потоком!

Над потоком — все неподвижно и крепко, все ценности всех вещей, мосты, понятия, все "добро" и все "зло": все это — прочно!"

Когда же приходит, зима, укротительница рек, то и умнейшие проникаются недоверием; и поистине, не только глупцы тогда вопрошают: "Не пребывает ли все — в покое?"

"В основе своей все неподвижно", — вот подлинно зимнее учение, подходящее для бесплодного времени, хорошее утешение для лежебок и подверженных зимней спячке.

"В основе своей все неподвижно", — но против этого проповедует ветер в оттепель!..

И вот, братья мои, не все ли течет теперь, подобно потоку? Не все ли мосты и перила попадали в воду и сгинули? Кто еще держится там за "добро" и "зло"?..

"Ты не должен грабить! Ты не должен убивать!" - некогда слова эти провозглашались священными; перед ними склоняли колени и головы и снимали обувь.

Но я спрашиваю вас: были ли во всем мире более страшные разбойники и убийцы, нежели эти святые слова?

Разве мало в самой жизни убийств и разбоя? И для того, чтобы стали священными эти слова, не пришлось ли убить саму истину?

Или же это было проповедью смерти — провозглашать священным то, что противоречит и противоборствует всему живому?

О, братья мои, разбейте, разбейте старые скрижали!..

...Так говорил Заратустра.