Заражение. Том 1 [СИ]

Его боялись все, боялись и ненавидели. Заискивали. Льстили в лицо, нагибаясь, лебезя, расстилаясь перед ним, словно он был не обычный сержант ППС, а как минимум, глава полиции всего города, а то и страны.

Конечно, Пете было приятно, что отчима-отца уважают. Но у каждой медали есть и обратная сторона, о которой мало, кто догадывается. Или совсем никто.

Он стоял на мосту, теребя пуговицу школьного пиджака и вертел головой из стороны в сторону. Светлые волосы развевались на ветру, пока еще теплому и приятному. Бабье лето окутало город мельчайшими паутинками. Он то и дело смахивал их невидимые нити с тонких длинных ресниц.

— Нет, нет, я не могу. Не сегодня. Мне нужно идти домой. Отчим придет на обед, будет проверять дневник. И… и…

— Ты сказал, что пойдешь, если я дам тебе посмотреть на шлюху. Я показал тебе шлюху на ютубе, настоящую! Теперь пойдем с нами, а то… — Кирилл Мышкин, главный тафгай класса недобро посмотрел на него. Братья Костровы, которые пошли в ту же школу, но оказались в разных классах, А и Б, стояли чуть поодаль и с явным злорадством наблюдали за сценой. Мышки — настоящий придурок и с ним лучше не шутить. Лучше не злить его. Костровы почувствовали, что дело Жукова запахло керосином.

Петя посмотрел себе под ноги. Нужно было сразу после математики бежать домой, а не ковырять в носу. Любопытство, вот что его сгубило. Подумаешь, шлюха. Что он такого увидел, ради чего теперь так рисковать? Обычная женщина, даже немного похожая на мать, молодая, с белыми волосами, крашеными, только что сильно напомаженная и… с открытым ртом, словно она хотела что-то или кого-то заглотить. Ее полные, вывернутые наизнанку губы тянулись к камере — они действительно затягивали, он с трудом оторвал взгляд. И… к тому же, она была живая.

Макс Костров на переменке подошел к нему, когда он читал расписание кружков в фойе первого этажа и спросил:

— Хочешь увидеть настоящую шлюху? Живую.

Петя оторопел. Он отступил на шаг от расписания, оглянулся, чтобы удостовериться, что их не подслушивают и только тогда ответил:

— Шутишь?

— У Мышкина на мобиле, я сам видел. — Костров-старший закатил глаза к потолку, показывая, что зрелище его потрясло.

Петя посмотрел на щебечущих одноклассниц, проскочивших мимо. Они ни о чем не подозревали. Преимущество третьего класса в том, что ты уже почти взрослый и так много всего интересного перед тобой, что глаза разбегаются. Все хочется узнать и попробовать на вкус. Ты уже самостоятельный. И на тебе лежит ответственность.

— У Мышкина? Он мне не даст посмотреть.

— Даст. Я его уговорил, — Макс щелкнул ногтем по зубу. — Зуб даю.

Понятное дело, его зуб ничего не стоил, потому что даже если бы захотел, выбить его Петя бы не смог. Макс был сильнее, ловчее и наглее на порядок.

— Когда? Сейчас? У нас же чтение…

— Нет, конечно. После уроков. Ты что, не хватало, чтобы кто-нибудь заметил. Это же… шлюхи!

Петя кивнул и снова огляделся.

Если бы отчим услышал от него это слово… его бросило в жар, потом сразу в холод. Запретный плод казался как никогда близок.

— Ладно, — сказал он. — Я согласен. А что он захочет взамен?

— Он тебе сам скажет, — ответил Макс.

Прозвенел звонок, и они кинулись в класс. Макс, чтобы сообщить новость Мышкину, а Петя, чтобы не получить в дневник замечание, из-за которого дома могли возникнуть неприятности. Неприятностями называлась порка за любую отметку ниже пятерки. Отец бил профессионально широким полицейским ремнем, который каждый раз снимал со вздохом и полуулыбкой, как бы подрузамевая: мне это делать не слишком хочется, но сам понимаешь, провинился, снимай штаны. Подрастешь, появятся у тебя свои дети и поймешь тогда, как мне не просто учить тебя быть ответственным, маленький уродец.

Бил он со знанием дела, не оставляя следов, улыбаясь и приговаривая при этом: будешь знать, какие оценки приносить домой, я научу тебя быть ответственным, не то что эти отморозки, ты у меня запомнишь, навсегда запомнишь, выучишь урок! — и хлестал, хлестал, хлестал…

Окончив, он вытирал рукавом серой рубашки лоб, с которого капали жирные капли пота, вращал головой на бычьей шее, хрустя позвонками, затем переодевался и шел обедать как ни в чем ни бывало. Мать работала с утра до вечера в кафе и ничего как-будто не замечала, а Петя от стыда за собственные оценки, за то, что не оправдал ожидания, не смог быть ответственным — молчал.