Заря Айваза. Путь к осознанности

— Нашел, что искал? — спросил дядя. Он курил, невзирая на присутствие остальных в комнате. Зажав бычок кончиками прокуренных пальцев, он оценивающе смотрел на меня своими сощуренными глазами. Глаза эти были красными и блестящими, а речь — неторопливой. Должно быть, дядя уже влил в себя несколько стаканов бренди. Он заметно состарился за последние пару лет и теперь постоянно пил крепкие напитки.

— Младен хочет знать, стал ли ты просветленным? — вставил свое слово мой брат.

После того, как миновал кризис, я чувствовал себя хорошо. По окончании «Интенсива» Халинга я задержался в Лондоне еще на четыре дня. Зашел в пару книжных магазинов «Фойлз» и «Атлантис», поел наивкуснейшего шиш-кебаба в греческом ресторанчике «Дионисий», что на Тоттенхэм Корт Роуд, как в старые добрые времена, когда процессировался в сциоларгичесой «церкви». Два раза я обедал в «Ля Кукарача», мексиканском ресторанчике, что в Сохо, и моя задница как следует пропотела от горячей еды. В магазинах на Оксфорд-стрит, оккупированных арабами и индусами, купил джинсы для Ненада и Стевичи. Чем бы я ни занимался, я не мог отделаться от вопроса, кто я такой. Депрессия и отчаяние постепенно улетучивались, и я поставил перед собой новую цель, такую же громадную, как сказочный хрустальный замок, за который стоило побороться. Мне не совсем было понятно, что же произошло за эти три дня и три ночи на «Интенсиве» у Халинга, но я осознавал, что они оказались переломными в моей жизни. Практически против моей воли во мне созрело неодолимое стремление к цели, которая мне стала ясна с этого момента.

Если, оглянувшись назад на «Интенсив», отстраниться от его пылающей атмосферы, можно было ясно и четко понять его составляющие. У меня в голове всплывали отдельные элементы, как бы давая возможность осознать их. Подобному сильному водовороту, «Интенсив Просветления» обладал огромной силой погружения в глубь своего существа, в процессе которого исчезала граница между сном и реальностью. Учитель, ассистенты и участники забывали о существовании мира вне «Интенсива», позволяя практикующему отстраниться от состояний, событий и образов повседневной жизни. В роли образной и мысленной оси выступал вопрос «Кто я?», который постоянно всплывал после «Интенсива», несмотря на все мои попытки подавить его. Словно техника «Интенсива», которую мне пришлось осваивать весь первый день, теперь работала сама по себе, и я никак не мог отключить ее. Перед глазами пробегали образы лиц участников «Интенсива», их слова, плач, ругань, вспышки смеха, глаза тех, кого коснулось просветление, и образы подвала из какой-то прошлой жизни, в котором меня, тогда ребенка, оставили одного. Я никак не мог определить, когда же проник в суть внутренней структуры «Интенсива», но в один момент она стала прозрачной, как чистое стекло.

Техника «Интенсива», которую некоторые из участников так и не смогли освоить по окончании третьего дня, не ставила перед собой целью просветление. Она выполнялась для того, чтобы опустошить сознание, и в один из таких моментов пустоты человек объединяется с объектом своего внимания — собой, другим человеческим существом или жизнью. В сознании исчезает различие между объектом и субъектом — они становятся единым целым. Как лаконично объяснился Питер Пэрриот в Чикаго, главная причина проблем человека заключается в том, что он воспринимает мир, как поле боя, где сталкиваются полярности, и «Интенсив» решает эту проблему путем преодоления их разделенности, а не выбором в пользу одной из них.

Контактирование двух людей в диадах смогло воплотить в жизнь произнесенные много лет назад слова Лона: «Когда два сознания противостоят одному подсознанию, становится возможным проникнуть в самую суть существа». Цель «Интенсива» — создать баланс между индивидуумом и группой, и задача Мастера — привести участников к гармонии для достижения этого баланса. Также срабатывает объединение эффектов двух базовых процессов, которые опустошают сознание, — медитации и коммуникации. Медитируя, человек стремительно раскапывает и восстанавливает неизвестное, а общаясь, выражает невысказанное, подавленное и запретное.

Мне показалось, что лишь я, в отличие от остальных участников, смог уловить одну вещь — ключевую роль Мастера. Словно паук, он внимательно следит за чувствительной паутиной «Интенсива» и реагирует на ее мелкие колебания, невидимые участникам, погруженным в их мир слащавых или горьких переживаний. Каждое слово Мастера, каждое его действие, физическое или эмоциональное, оставляет за собой видимые следы на текучей паутине «Интенсива Просветления». Он — начало и окончание «Интенсива». Халинг, несомненно, были истинным Мастером. Он зацепил меня исключительной гармонией интуиции и интеллектуального исследования, уже в среднем возрасте он приобрел мудрость пожилого человека, но при этом сохранил детский взгляд на мир и на людей в нем.