Заря и Северный ветер. Часть III

С попутчиками ей повезло: в купе с ней ехала супружеская пара с сыном-подростком. Они возвращались домой после майских праздников и обсуждали увиденное в музеях. Ирине нравилось, не вступая в беседу, слушать их правильную, лёгкую и текучую, словно воздух, речь. На протяжении всего пути Володя, так звали юношу, неторопливо разъяснял своим ещё молодым и красивым родителям исторические факты, связанные с посещёнными местами, или читал и одновременно слушал в наушниках музыку. Этот темноволосый и сероглазый мальчик в футболке со строчкой из песни «Вольмы» пробуждал в сердце Ирины какое-то щемящее тепло. Ей очень нравилось его имя – не Вова, а именно Володя. В нём было что-то объёмное и обволакивающее, что-то от воли и волны. И в то же время оно казалось мягким и невесомым, словно прикосновение ласкового ветра.

Соседи Ирины, тактично приглашая её к столу, не навязывались с излишне длинными разговорами. И она была благодарна им за это – ей не хотелось рассказывать о себе. Она часто задумчиво лежала на верхней полке или стояла в коридоре, глядя в окно. Всё это время внутренним взором она пристально рассматривала воспалённое место в свое памяти – исходную точку событий, момент, когда её размеренная жизнь перевернулась. Тогда Ирине было двадцать два.

***

С Владиславом Черковым она познакомилась в 2015 году в «Розетке». Несколько месяцев они переписывались и общались через видеозвонки. Осенью Ирина приехала к нему, и они вместе провели весь её отпуск: ходили в тир, катались на лошадях в парке, Владислав даже взял Ирину на свадьбу двоюродной сестры. Но весь праздник он ухаживал за другой девушкой, в которую, как оказалось, был влюблён в школе. Они поссорились, Ирина уехала домой. Но что-то заставило её вернуться, и тогда всё закрутилось… Он стал её первым мужчиной, а она не помнила этого (впрочем, и многого другого, что касалось их отношений). Всему виной был дурацкий пешеходный переход, на котором её сбила машина.

Влад приехал за Ириной в больницу и перед тем, как увезти, долго разъяснял ей, где она и кто он такой. Два с половиной года их отношений и тяжёлое расставание накануне ДТП превратились в чёрно-белые рентгеновские снимки: никаких деталей, одни контуры. Всё остальное, живое и объёмное, облечь в плоть и кровь пришлось Ирине самой. Вышло не то чтобы хорошо – память не желала восстанавливать отмершие участки. Иногда в ней проявлялись цветные картинки, но они были настолько яркими, что казались неестественными и выдуманными.

Часто Ирине снились удивительные, похожие на кино сны. Когда она пересказывала их на работе, Люба восхищалась её фантазией: «Тебе надо книжки писать!». В них Ирина могла бы обрисовать подножие горы, обсыпанный снегом тёмный замок, пушистый бор и сияющее на свету, похожее на широкую ладонь великана, озеро. В её сознании этот сказочный образ часто дополнялся разными деталями, событиями и действующими лицами. Но присутствие кого-то очень близкого, родного всегда ощущалось ею явственно. Во что бы ни перетекал сон – в томительное сладостное видение или жуткий кошмар – рядом с Ириной неизменно находился невидимый, но осязаемый ангел-хранитель. Но это был не Влад.

Во сне она в свадебном платье шла по зимнему парку к дереву с кроваво-красной листвой. Под этим деревом её ждал тот самый ангел-хранитель. Ирина хотела скорее дойти до него, чтобы увидеть лицо. Но сюжет обрывался или превращался в кошмар: она оказывалась в полной темноте в решётчатой клетке. Когда вокруг неё начинали загораться красные глаза, Ирина кричала и просыпалась. Уснуть повторно ей удавалось с трудом и только при включённой лампе. Это раздражало Влада, привыкшего экономить на коммунальных платежах. Одним утром они поссорились из-за этого. «Если у тебя проблемы с головой, сходи и проверься!» – бросил он в сердцах и, хлопнув дверью, ушёл в свою комнату.

Ирина сделала, как он хотел. Она и сама боялась, что после травмы в её голове что-то сдвинулось. Помимо ночных ужасов её изводили панические атаки, ощущения дежавю и хроническая тревожность. Оказавшись одна в чужом огромном городе и смутно помня почти три года своей жизни, она вцепилась во Влада как в спасательный круг. Она сама не понимала, откуда в ней взялось это дикое, сосущее одиночество. Ирина словно заблудилась в глухом лесу и не могла найти дорогу: все пути вели туда, где было темнее, страшнее и тише. Влад не понимал её и только раздражался.

Полгода они жили как совершенно посторонние люди. Но постепенно от скуки или ещё от чего Влад стал чаще проявлять к ней интерес. Ирина радовалась этому, как парализованный человек, делающий первые шаги на костылях. Ведь, она, кажется, до сих пор питала к нему нежные чувства. Но когда между ними завязались романтические отношения, ничего, кроме пустоты, Ирина не ощутила. Через пару месяцев Влад устал от неё, любую ласку он принимал с видом скучающего человека. Одарив Ирину недолгим вниманием, он неизменно возвращался к компьютерному столу. Его затылок и спина стали привычной картиной.