Заря славянства. V — первая половина VI века

О социальном устройстве праславянского общества к началу V в. судить трудно. Единственным реальным источником для нас являются данные языка, позволяющие выделить древние общеславянские термины, обозначающие социальные реалии, и ранние заимствования социальной терминологии из других языков. Данные этнографии отражают, естественно, реальность гораздо более позднего периода. К древности они могут применяться лишь в сопоставлении с археологическим материалом. Последний же из-за полиэтничного характера культур IV в. имеет для изучения социального строя праславян вспомогательное значение. Со славянским обществом предгосударственной и дописьменной эпохи можно было бы сопоставить некоторые другие архаические индоевропейские общества — дардское, древнее индоарийское, осетинское. Однако все эти народы развивались в существенно иных исторических условиях.

Тем не менее, сопоставляя данные археологии и языка, можно сделать некоторые общие выводы о характере славянского общества. Славяне жили в условиях племенного строя. Основной ячейкой общества была община, в основе устройства которой лежало представление о кровном родстве. Однако уже существовала община, основанная на взаимном соглашении (а не на родстве), — мир[25]. Она могла включать как одно поселение, так и несколько. В последнем случае община сближалась по характеру с племенем.

Господствующим в славянском словоупотреблении применительно и к племени, и к общине было слово «род». Сосуществование терминов «род» и «мир» находит параллели в двух основных способах именования славянских племен — по территории (например, поляне) и по происхождению (например, кривичи). Племя делилось на несколько формально кровнородственных объединений типа большесемейной или патронимической общины. Патронимическое объединение, образовавшееся на базе разросшейся большой семьи и связанное хозяйственной взаимопомощью, именовалось «дворище»[26]

.

Праславяне жили на неукрепленных поселениях деревенского типа (веси, села). Строили они и укрепленные «грады», становившиеся убежищем на случай опасности.

В обществе существовало социальное неравенство. С древнейших времен было известно патриархальное рабство (термин «раб» индоевропейского происхождения); рабами становились пленники. С другой стороны, выделилась родоплеменная знать (господа, паны). Основным богатством ее был скот (с чем связано значение заимствованного в древности у скифов термина *gъpanъ, «пан, господин»[27]). Значительную роль в обществе играло жречество.

Своеобразную племенную «администрацию» представляли собой биричи. Это были лица, ведавшие сбором на сакральные нужды, биром, и жившие за его счет. Постепенно их функции расширяются, они теснее смыкаются с властью сакрального вождя. Судопроизводство осуществлялось самими общинниками на основе обычного права. Самыми суровыми наказаниями были выдача на расправу потерпевшей стороне и изгнание из рода. Высшая власть в общине и племени на том этапе, несомненно, в значительной степени находилась в руках веча — народного собрания. Если проводить аналогию с позднейшими сельскими сходами, можно предположить, что древнее славянское вече включало глав семей (почти исключительно старших мужчин). Молодежь была лишена права голоса (скорее всего, и совещательного) — отсюда слово «отрок», «тот, кому запрещено говорить (в совете)».

Во главе племени стоял вождь. Термин «вождь» древний, исконно славянский, но в рассматриваемый период уже не употреблялся непосредственно как титул. На смену ему пришли другие. Это титулы, обозначающие жреческую сакральную («владыка») и военную («воевода») власть и, наконец, заимствованный у западных германцев (в пшеворскую эпоху?) термин «князь»[28]. Его германский прототип обозначал сперва выборного военного предводителя, славяне же восприняли его как титул правителя, наделенного сакральной властью, отчасти синоним для «владыки». Не исключены давние традиции соправительства сакрального «царя мира» и «царя войны» в славянском обществе.

На основе фольклорных данных можно заключить, что у славян значительную роль в ранней политической организации играли воинские братства. У индоевропейцев они были связаны с тотемным «волчьим» культом. С представлениями о сакральном могуществе членов подобных союзов связаны общеиндоевропейские поверья о волках-оборотнях. В славянском фольклоре колдовские и оборотнические способности вкупе с отправлением тайных, опасных для непосвященных жестоких обрядов приписываются лесным воинским братствам бойников (позднейших збойников, разбойников). Насколько можно судить, в племенную эпоху такие воинские союзы сохраняли известную автономию от племенных структур, иногда даже противостоя им[29]. Известный южным и восточным славянам миф о князе-волкодлаке (оборотне) отражает приспособление воинских братств к власти вождей, к «официальным» племенным институтам. Подобные ситуации зафиксированы в этнографии применительно к другим народам на сходной стадии развития[30].