Зарисовки на запотевшем стекле (сборник)

Валентин Александрович Серов еще десятилетие будет покорять современников своими полотнами. Истинный искатель новых форм в живописи, мастер театральных образов, костюмов, композиций он будет увлеченным сподвижником Дягилева в реализации неожиданных по художественному мастерству русских спектаклей в Европе и до конца своих дней останется человеком хрустально-чистой души.

Художник скоропостижно скончается от сердечного приступа в 1911 году в расцвете творческих сил и будет похоронен в присутствии огромного числа сподвижников, друзей и многочисленных поклонников на кладбище Донского монастыря рядом с Николаем Васильевичем Гоголем.

Купола

Концу всегда, как смерти, сердце радо,

Концу земной любви – закату дня.

По совести о нем жалеть бы надо,

Но дан он сверху радоваться для

Зинаида Гиппиус.

Посвящается моим ушедшим бабушкам, дедушкам, тетушкам, дядюшкам и родителям.

Купола

Косяк крупной сельди набирал мощь, насыщаясь желтым от яркого солнца планктоном. Активно поглощая пищу, скопление рыб вытянулось в длину. Образовавшаяся в водном пространстве линия раздвинула границы косяка: неумолимый аппетит увеличивал его размеры.

Сверкая на солнце, беззаботные и довольные рыбы, с наслаждением нагуливали жир, резвясь в едином сплочении.

Стая дельфинов первая заметила мерцающие вдалеке крупные спины косяка. Превосходя его в скорости, дельфины, играючи, легко выхватывали из сомкнутой массы крупные рыбины. Насытившись, они отстали так же быстро, как и появились. Свободные дельфины презирали островное мелководье, куда волею судьбы несло поток рыбного скопления.

Многоликий пернатый мир береговой живности издалека почувствовал приближение пиршества.

Не имеющий возможности замедлить движение косяк медленно опускался в защитное поле прибрежных водорослей.

Первую дерзкую и ошеломляющую атаку из глубины провели хитрые молодые гагары, неожиданно выхватывая прячущихся рыб почти со дна.

Защитное движение косяка кверху не спасло: тут с еще большей силой его уже беспощадно рвали более слабые ныряльщики – чайки и бакланы.

Косяк сгруппировался в комок и напоминал клокочущий от укусов шар, готовый как можно быстрее ринуться в открытое море.

Яростный гам пернатых привлек внимание оказавшегося неподалеку кита-горбача, который не упустил своей удачи.

Кажущийся со стороны ленивым горбач провел атаку уверенно и бесхитростно, направив огромную глотку в быстро двигающийся шар.

Остатками живого сгустка расчлененного коварным ударом случайного пришельца косяк стремительным броском в глубину моря вырвался из смертоносной западни.

Потери его оказались невосполнимы на долгое время.

* * *

Ярко-красный круг солнца клонился к закату. Медленно и грациозно погружаясь в горизонт темно-зеленого леса, он мерцал искрящимися перьями в воде и отражался в золотом куполе деревенской церкви.

Сверкающая солнечными красками зеркальная гладь старинного озера со стороны дубовой рощи притягивала своей неповторимой красотой.

Поговаривали, что это озеро образовалось давным-давно на месте небольшой церквушки или языческого храма.

Каких-то сотню лет назад здесь веселились со всей широтой русского характера купцы, возвращаясь с ярмарки из Нижнего Новгорода.

Любители погулять порой засиживались до поздней ночи и часто попадали в неприятные истории, о чем свидетельствуют названия поселков по направлению к Москве: Черное и Обираловка.

В хорошем настроении, глядя на могучие деревья, Андрей шел домой после купания. Купался он здесь уже лет тридцать, когда летом приезжал на дачу. Всегда с трепетом ощущал он реликтовый шум этих былинных русских стволов и ласковость мягкой воды. Помнил, как поразила его девственная красота водной глади, окруженной мощными дубами, в первый раз, когда мать получила здесь садовый участок.

Андрей проводил здесь почти каждое лето со своими сверстниками в пору юношества, потом и зрелости и всегда, как и сейчас, ощущал необыкновенную легкость и приток здоровья. Глубоко связывали с этими красотами и жившие рядом люди, работа на собственной земле и многое другое, неподдающееся на первый взгляд осознанию.

Помня эти места еще с пустырей, Андрей шел по знакомой дороге, обращая внимание на выросшие красивые коттеджи на месте первых безликих дощатых домиков, построенных на скромные сбережения людей прошлого поколения.

Перед последним поворотом на свою улицу – знакомый дом.

Здесь летом обычно живет его родственница, необыкновенно добрый и чистый человек, и подруга ушедшей в иной мир несколько лет назад матери. Несмотря на ее возраст, Андрей всегда удивлялся и завидовал ее глубокому жизнелюбию.

Блеск в глазах и ее мягкая искренняя улыбка всегда притягивали. Завораживали и удивительно понятные, емкие и необычайно образные суждения по осмыслению жизни.

Заметив движение в доме, Андрей обрадовался и открыл калитку.