Зарисовки на запотевшем стекле (сборник)

Всю свою сознательную жизнь Андрей не слышал от своей матери, чтобы она называла Надежду Петровну по имени и отчеству, а всегда только «Наденька». Так всегда заочно звал ее и Андрей, да и все в его семье, включая пятилетнюю дочь. И это имя мягкое и ласковое подобно тому, как зовут любимого ребенка, несмотря на возраст, удивительно подходило.

Наполненный многочисленными внуками ее дачный дом был похож на муравейник. Она с интересом и неподдельным энтузиазмом ухаживала за всеми. Природная непосредственность, стойкость и безмятежность сохранила ее душу молодой и она продолжала чувствовать себя свободной от старости. Эта позиция прочно существовала в ней в виде непреклонной истины.

И так естественно звучали ее слова:

«Я уже в довольно преклонном возрасте, хотя его не чувствую. Возвращаясь мысленно назад, всегда ощущаю – все прошло как одна минута. Чувствую себя маленькой девочкой, и открытой для любви девушкой, любящей женой… и матерью…»

Придя к себе, Андрей сел на лавочку перед домом, на которой часто сидели Надежда Петровна с его матерью, и предался воспоминаниям. Она часто рассказывала о себе…

Родилась она на Оке в большой по нынешним временам семье сына купца первой гильдии.

«Хорошо помню себя с очень раннего возраста: наш дом до революции, каждую комнату, обстановку со всеми подробностями… Я старшая дочь в большой семье. Четыре брата и две сестры, которые рождались через каждые полтора года, несмотря на беспокойные времена в стране. Младший брат родился несколько позже, когда мне было уже почти 16 лет».

Рассказывала она мягко и задушевно, слегка задумываясь и улыбаясь и несколько смущаясь обыденности своей биографии.

«Город, где жила моя семья, стоял на высоком берегу судоходной реки. К пристаням товарным и пассажирским подходили красивые белые пароходы, буксиры тащили тяжелые баржи со всевозможными товарами: фруктами, рыбой, мукой, зерном, живым скотом, лесом и астраханскими арбузами. Всем этим был наполнен городской базар, занимавший несколько городских площадей. Такого торгового разнообразия лавок – гончарных, тканных, свечных, шорных, лубочных, изделий из дерева, а также множества рядов с овощами, мясом, молочными продуктами, медом, ягодами и другой обильной снедью я не видела больше нигде за всю мою последующую жизнь».

Слушая ее, Андрей как бы попадал в другой мир – тихий провинциальный, овеянный русскими традициями и всегда становилось тепло на душе.

«От пристани дороги шли к площадям, расположенным на высоком берегу реки. Они переходили одну в другую и назывались по именам церквей, стоявших на каждой из них: Соборная, Рождественская и Троицкая. В середине города была самая красивая церковь, звон большого колокола которой слышен был за двадцать верст вокруг. Это Собор Рождества Богородицы являлся главным храмом города с хорами, где пели лучшие голоса. Он был поистине произведением искусства лучших мастеров архитектуры с богатой церковной утварью и славился мощами княжеской семьи Петра и Февроньи, причисленных Священным Синодом к лику святых.

Описание их „жития“ очень поэтично и считается по значению близким к знаменитому „Слову о полку Игореве“.

Этот небольшой уютный город вмещал еще более двадцати менее значимых церквей и три монастыря».

Говоря о своих близких, она всегда начинала от истоков и бережно хранила образы своих прародителей:

«Моя прабабушка, выполняя обет, ездила в Палестину к гробу Господню с богатыми приношениями, молитвами благодарственными и просьбами о здравии семьи. В семье сохранилась ее фотография, сидящей на ослике рядом прислужницей, сопровождающей ее в путешествии. Обе в платках и черных одеждах. Привезенная „веточка Палестины“ сохранялась в киоте до полного разорения нашего дома после революции.

Мой дед по матери также как и по отцу умерли до моего рождения, и я знаю о них только по фотографиям и многочисленным рассказам родственников».

О своем детстве говорила заворожено:

«Бабушек своих помню очень хорошо – обе были трудолюбивые, незаурядные женщины, хотя и очень разные. Мать моего отца – бабушка, которую в доме все звали Кока, была кумиром моих мыслей и дел в первые, самые счастливые годы моей жизни».

Только после этих откровений Андрей понял, что невозможно исключить из жизни родственные генетические связи и небрежно относиться к памяти прародителей, которые усилиями воли, помыслами души и стремлениями к совершенству несли самое лучшее в нашу современную жизнь. И на каждом этапе во всей этой цепочке человеческих судеб требуется воля, духовность и целеустремленность, а проявление слабости и неуверенности приводит к невосполнимой потере накопленных ценностей.

Через час зашла дочь Надежды Петровны Таня с конвертом в руках.

– Мне Машенька передала, что ты сегодня заходил.

– Да… Я искренне соболезную о смерти твоей мамы.

– Хорошо, что приехал… Мама ушла тихо… и, мы не хотели… беспокоить родственников. Перед смертью она передала мне свои дневники. Там много о наших прародителях. Я и мои братья их прочитали. Мама просила показать дневники и тебе, – сказала Таня, передовая конверт.