Зарождение добровольческой армии

Тем временем на фронте положение становилось весьма серьезным. Обозначилось фланговое движение противника, угрожавшее отрезать добровольческий отряд от Новочеркасска.

Ввиду бездействия казачьих частей, противник наступал свободно, добровольцам угрожала гибель.

Отстреливаясь направо и налево, отряд в течение трех дней не сдает, однако, своих позиций и стойко отбивает атаки неприятеля.

Но вот засвистали пули и с тыла.

Обошли. Отступления нет.

«Умирать, так умирать с честью», — решили добровольцы и бросились в последнюю смертельную атаку на неприятеля.

Буря огня несется им навстречу. Не добежать до штыкового удара, все полягут.

Но вдруг огонь противника стихает; в цепях его видно какое‑то смятение.

Бум, бум — слышится в тылу красных, и над их резервами рвутся шрапнели неизвестного происхождения.

Все в недоумении.

Добровольцы удваивают усилия.

Неприятель отступает, а потом обращается в паническое бегство. Добровольцы преследуют солдат по пятам и врываются в Ростов; но союзник их невидим, и лишь снаряды, летящие с Таганрогской дороги, свидетельствуют, что там стоит какая‑то часть.

Между тем солдаты запасных полков, добежав до своих казарм, бросили оружие и объявили, что они сдаются.

Добровольцы и расхрабрившиеся казачьи части занимают город, и наконец показывается и союзник — генерал–майор Назаров с двумя пушками и прислугой при них из 50 человек — офицеров, фельдшеров и гимназистов. Больше никого и ничего.

Оказалось, что генерал Назаров, бывший в Таганроге, приказал местным казачьим частям выступить к Ростову. Части не пошли, за исключением команды фельдшеров. К ним присоединились гимназисты и несколько офицеров–артиллеристов. Они запрягли два орудия и два зарядных ящика и пошли на помощь к Каледину.

По дороге к Ростову Назаров увидал двигающийся вверх по Дону из Азовского моря отряд мелких морских судов с черноморскими матросами, которые шли на помощь к своим товарищам, возбудившим восстание в Ростове.

Укрывшись в ложбинке, генерал Назаров открывает беглый огонь из своих орудий. Одно судно тонет, другие, отстреливаясь от невидимого неприятеля, поворачивают и спешно спускаются к морю. Назаров преследует их метким огнем.

Прогнав моряков, он спешит к Ростову. Узнав о положении дел здесь, он немедленно открывает огонь по неприятелю.

Его орудия действуют с невероятной быстротой. Меняя позиции одну за другой, два орудия производят впечатление чуть ни нескольких батарей, и неприятель ошеломлен.

Солдаты знали наверное, что серьезного врага перед ними не более 600 штыков, а потому и наступали бойко. Но оказалось, что и эти кусаются. А тут еще какие‑то союзники с артиллерией. Считая себя окруженными, солдаты потеряли дух и сразу ударились в панику.

После боя под Ростовом разошлись по домам и три запасных полка, стоявшие в Таганроге.

* * *

Армия увеличивалась числом, но теперь уже медленно. Большевики приняли все меры, чтобы воспрепятствовать проезду добровольцев на Дон. По всем станциям железных дорог были размещены особые команды, производившие день и ночь обыски пассажиров.

На станции Волноваха задержан был поручик Николаев. При обыске у него нашли зашитым в фуражке офицерский билет.

Участь Николаева была решена — на рассвете расстрелять.

На ночь его, вместе с пятью другими обреченными, поместили в сарай. Кроме наружного часового, в сарай поставили еще другого внутри у дверей.

Через час второй часовой начинает дремать.

Николаев тихонько подкрадывается к нему. Выждав момент, когда наружный часовой отходит от двери, Николаев бросается на дремлющего и душит его. Винтовка валится на землю, и ее подхватывает другой офицер.

Услыхав шум, наружный часовой окликает товарища. Офицер отвечает за него. Чуя что‑то недоброе, солдат откидывает затвор, приотворяет дверь и без звука падает, пораженный штыком в грудь.

Офицеры скрываются в темноте, и все шестеро благополучно прибывают в Новочеркасск.

Но не все так счастливо отделываются, и сотни офицеров заплатили своей жизнью за попытку пробраться на юг. Тем не менее и пешком, и на лошадях, и с казачьими эшелонами, возвращавшимися с фронта, добровольцы прибывали в армию.

Образовались новые войсковые части; к прежним офицерскому и юнкерскому батальонам прибавились Георгиевский батальон, второй офицерский батальон и кавалерийский дивизион.

Для хозяйственной части армии настали трудные дни. Денег было мало, и надо было беречь их как зеницу ока. Но добровольцев надо и одеть, и кормить, и вооружить.

Между тем в хозяйственную часть никто из добровольцев не шел. Были среди них и пожилые штаб–офицеры, были и специалисты, заведовавшие ранее хозяйственными частями, но все шли в строй, простыми рядовыми и не соблазнялись тыловыми местами.

«Мы пришли драться, а не бобы разводить», — говорили старики полковники и шли в роты под команду молодых обер–офицеров военного времени.

Это был первый призыв Добровольческой армии, это были убежденные люди, искавшие не карьеры, а стремившиеся исполнить свой долг перед родиной.

На помощь хозяйственной части пришли жены добровольческих вождей и городские дамы.