Зарождение добровольческой армии

Первый аэроплан был приобретен особым способом. В Таганроге находился аэропланный завод В. А. Лебедева, попавший, как и все заводы того времени, в распоряжение большевистских организаций. При содействии владельца на завод поступили в качестве рабочих два офицера, летчики Гурлянд и Попов. Проработав там несколько дней, офицеры собрали аэроплан и предложили заводскому комитету проверить его сборку пробным полетом. Те согласились. Аэроплан сделал круг над Таганрогом, а затем, отсалютовав комитету, направился на восток и скоро скрылся из виду. Комитет пришел в ярость, но крыльев у них не было, и первый аэроплан благополучно спустился на луг около Хутунка, в Новочеркасске.

С приездом быховских генералов, людей знания и опыта, организация армии могла бы идти ускоренным темпом.

Начальником штаба армии был назначен опытный военный администратор генерал–лейтенант А. С. Лукомский; к сожалению, он вскоре был отправлен с особой миссией в Екатеринодар, там кубанское казачье правительство успешно еще боролось с большевистским на–пором черноморских матросов, обосновавшихся в Новороссийске. Необходимо было установить связь с Кубанью.

Лукомского сопровождал генерал–лейтенант И. А. Ронжин. [208] Оба они были перехвачены по дороге большевиками, осуждены на смерть, но случайно спаслись и присоединились к армии после Ледяного похода. Место Лукомского занял генерал–майор И. П. Романовский. Дежурным генералом назначен был генерал–майор Трухачев. [209] Начальником отдела снабжения состоял генерал–лейтенант Эльснер. Начальником артиллерийской части был полковник Мальцев; инженерной — член Государственной Думы Л. В. Половцов, а потом подполковник Селиванов; [210] санитарной — полковник, он же врач, В. П. Всеволожский; [211]

интендантской — таврический земец Н. Н. Богданов. [212]

* * *

Работа в Ростове кипела, но пополнение армии людским составом происходило медленно. Правда, в Ростове и Новочеркасске было еще много не мобилизовавшихся офицеров, гулявших по улицам и кутивших по ресторанам. Но это были случайные офицеры, у которых не было ничего, ни воинского духа, ни гражданского самосознания; они даже радовались, когда революция освободила их от службы в строю.

В армию пошли случайно попавшие на юг сербские офицеры, пленные чехи и беззаветно отдавали свою жизнь во имя общеславянских идеалов; а эти местные офицеры объявили себя нейтральными. Они думали, что таким отношением к междуусобной борьбе они спасут свою жизнь в случае победы большевиков. Их трусость была жестоко наказана. Все, кто не умел хорошо укрыться, после отхода армии из Ростова были с величайшими издевательствами убиты. Таких оказалось, по счету большевиков, около трех тысяч.

Надежды на пополнение армии казачьим населением не оправдались. Казаки так же держались нейтралитета и так же страшно впоследствии пострадали за это. Пополнение из внутренних губерний прекратилось совершенно, потому что Ростов был окружен.

Немцы так испугались неожиданных успехов нарождающейся армии, что приняли самые решительные меры. Большевикам было отдано приказание уничтожить армию немедленно, пока не поздно. На фронт были посланы лучшие германские офицеры. Большевики перешли в наступление на Ростов со всех сторон.

С северо–запада надвигалась армия Сиверса, в составе около 20 тысяч штыков и сабель; с севера к самому Новочеркасску подходила Воронежская армия, пополненная фронтовыми казаками с Подтелковым во главе, около 10 тысяч штыков и сабель, с востока угрожала, в том же количестве, Царицынская армия; наконец, выход на юг был занят 39–й пехотной дивизией с отрядами кубанских большевиков и черноморских матросов. Все эти армии были прекрасно снабжены и, главное, имели тяжелую артиллерию, противопоставить которой добровольцы могли только свое личное мужество. Но мужество их было беспримерным. Целый месяц эти 4 тысячи защищали Ростов против врага, в 20 раз сильнейшего.

Заняв Таганрог, полковник Кутепов продвинулся к Матвееву Кургану. При этом армия находила еще возможным посылать помощь атаману Каледину. С атаманом остались только партизанские части, состоявшие из учащейся молодежи. Особенно прославился тогда отряд есаула Чернецова, совершавший чудеса храбрости.

Строевые казачьи части и станичные дружины были совершенно ненадежны: сегодня они дрались с большевиками, а завтра расходились по домам или переходили на сторону неприятеля.

Измученный этими постоянными изменами казаков атаман Каледин в отчаянии застрелился, издав последний приказ, которым пригвоздил к позорному столбу ужасное предательство донцов своей родной земле.

Запертые в Ростове добровольцы дрались отчаянно. Роты смело шли на полки, батальоны — на дивизии и разбивали их. Поля кругом Ростова были завалены телами большевиков, но вместо убитых вырастали все новые и новые враги, и, наконец, в начале февраля стало очевидным, что отстаивать Ростов далее было бы безумием.