Зарубежная история в лицах

Конечно, Цезаря убили не из-за любовницы-царицы (она, кстати, вернулась в Египет, а Цезарь остался в Риме), а совсем по другим причинам, но мартовские иды 44 года до н.э. фактически оставили Клеопатру вдовой, тем более, что скоропостижно скончался и ее фиктивный малолетний муж. Она осталась единственной полновластной правительницей Египта и ее благосклонности искали и приверженцы убитого Цезаря, и его противники. Клеопатра оставалась равнодушной ко всему, что не касалось непосредственно Египта, воспитывала сына и носила траур… по кому? Наверное, все-таки по Цезарю.

В 43 до н. э. на Египет обрушился голод и два года подряд не разливался Нил. Царица была озабочена прежде всего снабжением своей столицы, склонной к бунту. Три римских легиона, оставленные покойным Цезарем, бесчинствовали вплоть до их вывода из страны. Восток был в руках убийц Цезаря: Брут контролировал Грецию и Малую Азию, а Кассий обосновался в Сирии.

Война между убийцами Цезаря, с одной стороны, и с другой стороны – его наследниками – Марком Антонием и внучатым племянником Октавианом, которого Цезарь в своем завещании объявил своим наследником и передал свое имя, закончилась победой сторонников и последователей Цезаря. Люто ненавидевшие друг друга, они, тем не менее, изображали на людях нерушимый союз и братскую любовь: Октавиан даже выдал за Марка Антония свою младшую сестру Октавию. Но каждый держал за спиной кинжал, выжидая первого промаха соперника.

Это продолжалось до тех пор, пока в результате политических интриг и междоусобиц в Риме власть в азиатских провинциях Рима, в которые номинально входил Египет, не перешла в руки Марка Антония – известного полководца, друга и в какой-то степени воспитанника Цезаря. Власть над Римом получил Октавиан, который именно этого и добивался, и который немедленно поднял вопрос о том, что Египет должен Республике баснословные суммы денег и не мешало бы новому правителю лично разобраться с этой ситуацией.

Новый правитель лично прибыл в Александрию, чтобы получить долг Египта за несколько лет. Деньги он получил, но… попал в те же сети, что и Цезарь несколько лет тому назад. Клеопатра мечтала о создании эллинистической восточной империи и такой союзник, как Марк Антоний, был ей необходим. Но этот союз по расчету очень быстро обернулся в бурный роман, по праву считающийся одним из величайших в истории человечества.

Антоний, оставив армию, провёл зиму 41—40 гг. до н. э., предаваясь попойкам и развлечениям. Со своей стороны Клеопатра старалась привязать его как можно крепче.

Плутарх рассказывал:

«…вместе с ним она играла в кости, вместе пила, вместе охотилась, была в числе зрителей, когда он упражнялся с оружием, а по ночам, когда он, в платье раба, бродил и слонялся по городу, останавливаясь у дверей и окон домов и осыпая обычными своим шутками хозяев – людей простого звания, Клеопатра и тут была рядом с Антонием, одетая ему под стать».

На такую удачу Октавиан даже не рассчитывал. Антоний и Клеопатра объявили себя божественной парой – Осирисом (Дионисом) и Исидой и совершили обряд официального бракосочетания, а в очень скором времени Клеопатра родила близнецов – мальчика Александра Гелиоса («Солнце») и девочку Клеопатру Селену («Луну»).

Клеопатра повелела отсчитывать от этого момента новую эру своего царствования в документах. Сама она приняла официальный титул Феа Неотера Филопатор Филопатрис, то есть «младшая богиня, любящая отца и отечество». Титул, по мнению историков, указывал, на македонские корни Клеопатры, что было весомым аргументом для греко-македонского правящего класса Сирии.

В порыве радости Антоний подарил любимой супруге Крит и Киликию, чем дал Октавиану прекрасный повод объявить Марка Антония изменником и двоеженцем, заслуживающим смертной казни. Иосиф Флавий утверждает, что Клеопатра также требовала у Антония Иудею, но получила отказ; однако это сообщение большинством историков ставится под сомнение.

Известие о раздаче земель вызвало сильнейшее возмущение в Риме, Антоний явно порывал со всеми римскими традициями и начинал разыгрывать из себя эллинистического монарха. Правда, он ещё пользовался значительной популярностью в сенате и армии, но своими выходками в восточно-эллинистическом духе, бросавшими вызов римским нормам и традиционным представлениям, сам дал Октавиану оружие против себя.