Зарубежный экран. Интервью

С «Нетерпимостью» я оказалась связанной особенно тесно. Ни в одну картину я не вложила столько души. Может быть, именно потому, что моя роль — девушки-гугенотки в эпизоде «Варфоломеевская ночь» — была такой незначительной, Гриффит оказывал мне в этот раз особое доверие: он обсуждал со мной эпизоды перед съемкой, поручал мне следить за всеми выходами и даже принимал некоторые мои предложения. Я написала свою книгу потому, что считаю Гриффита отцом современного кино, и потому, что теперь к его творчеству возник новый интерес. Молодежь смотрит его картины. В немых фильмах нет языкового барьера, они понятны всем.

...В дни фестиваля в Союзе кинематографистов СССР Лилиан Гиш показывала отрывки из первых кинолент и комментировала их. Она показала сюжеты, снятые Мельесом, назвав его «создателем магических экстравагантностей», «открывателем группового действия, двойной экспозиции и других трюков», отрывки из лент Гриффита, Мака Сеннета, Чаплина, Видора, Штрогейма. По ходу демонстрации она рассказывала, чем для своего времени эти картины были «милы», что в них шло от театра, обращала внимание на нарисованные декорации и задники, отметила интересную работу оператора Билли Битцера, рассказывала о студии «Байограф» и, конечно, больше всего о Гриффите. О том, как он снялся в первой своей роли мужественного горца в фильме Э. Портера «Спасение из орлиного гнезда», о первом одночастном фильме Гриффита-режиссера «Приключения Долли». И главное — рассказала и показала на примерах, как крупный план и параллельный монтаж, которые были до него случайными трюками, стали художественными приемами, акцентирующими внимание на игре актера, как кино стало передавать человеческие мысли и чувства, В темном зале был слышен только тихий голос Лилиан Гиш: «Потом в кино пришел звук и цвет со всеми их преимуществами, тысячи замечательных технических нововведений, а я видела, как кино возникало из ничего, как Гриффит создавал его своими руками, почти в одиночку. Теперь его эксперименты изучаются в киноинститутах, и я рада, что тоже принимала участие в создании самого сильного средства коммуникации, которое когда-либо знал мир. Я всегда помню слова Гриффита о кинофильме: «Мы перешагиваем через Вавилон, через слова. Мы обретаем всеобщий язык, обретаем силу, которая способна объединить всех людей на свете и навсегда покончить с войнами. Помните это! Помните об этом, когда стоите перед камерой!».

...Как будет хорошо, если в «Иллюзионах» и кинотеатрах повторного фильма заново покажут ранние ленты с участием Лилиан Гиш. Школа Гриффита учит актеров не переигрывать перед аппаратом. Зрители увидят великолепное владение техникой, потрясающую мимику и игру рук, чувство меры, обаяние. Окаменевшее лицо ее героини Анни Мур, у которой умирает ребенок, в фильме «Водопад жизни». Тонкие, беспомощные руки Люси — девочки, которая прячется в чулане от побоев отца, в «Сломанных побегах». Недетски мудрые глаза на очаровательном личике Эльзы Стонмен в «Рождение нации» и серьезные, суровые глаза узнавшего жизнь человека в «Алой букве». Увидят героиню «Ветра», почти теряющую рассудок от ужаса вечного ветра в прериях, невольную убийцу своего насильника, и трагедию любящей Мими в «Богеме». Лилиан Гиш максимально сдержанна и экономна в средствах. Но малейшее движение ее лица и рук красноречиво и выразительно. Она окрашивает действие своей индивидуальностью и ведет его, становится душой фильма, его центром. Героини Лилиан Гиш наивны, но естественны, чувствительны, но правдивы, сентиментальны, но выразительны.

«Сердце мира»

Лилиан Гиш едва ли не первой в кино стала играть не только действие, сюжет, фабулу, но и характер человека, воспроизводить тончайшие движения души.

В этом — непреходящая ценность ее артистической индивидуальности. Ретроспектива фильмов с участием Лилиан Гиш могла бы показать путь «великого немого» от мелодрамы к подлинной драме.

В Музее МХАТ хранится дневник секретаря Вл. И. Немировича-Данченко С. Л. Бертенсона, который тот вел, когда в 1926— 1927 годах Владимир Иванович работал в Голливуде.

Лилиан и Дороти Гиш в фильме «Сиротки бури»

Запись от 6 февраля 1926 года рассказывает о знакомстве с Лилиан Гиш: «С первой минуты встречи она совершенно нас очаровала. В ее наружности, невольно вызывающей в памяти облик Комиссаржевской, есть что-то бесконечно пленительное, хотя, в сущности, она вовсе некрасива. Больше всего привлекают внимание ее глаза — глубокие, ласковые и какие-то мягкие. Великолепные русые волосы, уложенные в простую прическу. Руки нежные и выразительные. Судя по ее разговорам, весь ее внутренний духовный облик вполне гармонирует с ее наружностью. Умна, тонка, наблюдательна и вдумчива».