Застеколье

Можно бы, разумеется, рвануть к генералу, успокоить– переживает, небось, но как потом возвращаться обратно? Чтобы вернуться, мне нужно четко представить человека, или место, куда мне нужно. Если я сейчас встану, пожелаю увидеть Унгерна, то выскочу аккурат к тому самому провалу, где было озеро. Захочу в Застеколье – представлю кабинет Ярослава, Белкину крепость, или их самих. Но если захочу представить Айыы Сиэны… Нет, не смогу. И не смогу создать в воображении эту камеру. А если не возвращаться? Тоже нельзя. В сущности, я пока ничего не узнал и не увидел. Ну, бродят под землей несколько карликов, ну и что? Трупы, представленные в качестве вещественных доказательств – это интересно, но не более. Где доказательства, что есть непосредственная опасность для государства? Моим рассказам о том, что после цвергов остается пустая земля, конечно, верят, но… Обезлюдевшая земля, сотворенная карликами где–то вне нашего времени и пространства – это абстракция, вроде той, что в Землю может врезаться метеорит. Или, что все население поразит какой–нибудь вирус, вроде Эболи. Все верят, что такая напасть возможна, только не верят, что это произойдет именно с ними… Нужны конкретные факты – что собираются сотворить цверги и, что они уже натворили? Пусть это будут только мои слова, не подкрепленные ни фотографиями, ни документами, но они должны быть. К тому же, пока я еще не знаю – здесь ли располагается главная база пришельцев, или тут только форпост? Стало быть, придется Унгерну какое–то время поволноваться. Надеюсь, не очень долго. Как–нибудь попытаюсь скорректировать время, чтобы явится почти сразу после обрыва тросов. Увы, раньше не получится, потому что сам момент разрыва я уже пережил и, потому, именно в это время вернуться уже не смогу.

– О́лег, – услышал я. – Желаю здравствовать.

Спросонок я не сразу сообразил, кто мне желает здравствовать, но протерев глаза, понял, что перед моим лицом на корточках сидит Айыы Сиэна, протягивая мне очередную порцию рыбной лепешки на косточке.

– Еда, – сообщила женщина. Подумав, добавила: –Сырая сушеная рыба, прокрученная на мясорубке. – Улыбнувшись, сообщила еще одну подробность. – Сырой рыбий фарш на косточке. Неплохо, но соли не хватает.

Ай да молодец! Я ведь и сам не помнил – что я вчера говорил, по поводу нашей пайки, а Айыы Сиэна все запомнила. Но тут прозвучал вопрос, почти убивший меня.

– О́лег, а что такое соль?

Если кто–то решит, что я удивился тому, что она не знает, что такое соль, будет неправ. В конце – концов существуют племена, сумевшие прекрасно обходиться без соли. Те же народы Сибири и Дальнего Востока, живущие в тундре. Ну, нет там соли, а у соседей приобрести не всегда возможно. Или пигмеи, использующие вместо соли пепел. Мне удивило другое. Механическое запоминание слов и целых фраз – это еще ни о чем не говорит. Простите за сравнение, но попугай или скворец тоже умеет повторять за людьми. А здесь… Во–первых, правильная постановка вопроса с точки зрения грамматики, в которой иностранцы путают существительное и прилагательное. А во – вторых, почему она обратила внимание именно на это слово?

Ну, это все философия, не имеющая отношения к конкретному вопросу. А как объяснить, что такое соль? Не мудрствуя лукаво, я сложил из пальцев щепотку и сделал жест, по которому меня понял бы даже доисторический человек, а уж домохозяйка, солившая пищу, тем более.

– Кююын! – радостно подхватила Айыы Сиэна, повторяя за мной движение.

– Соль! – важно проговорил я. Вспоминая, что многие ученые выводят понятие «соль» от понятия «солнце», ухватил очередной рыбий позвонок и нарисовал на полу круг, добавил лучиков. А чтобы было нескучно, дорисовал глазки и улыбку. – Солнце!

– Кююыныын! – еще больше обрадовалась Айыы Сиэна.