Затаившийся Оракул

— Нет, не убьешь, — Он повернулся ко мне. — Во время сражения с Геей Лео со своим бронзовым драконом Фестусом был поглощён огненным взрывом прямо в воздухе.

Я поёжился. После стольких лет вождения золотой колесницы выражение «огненный взрыв» не вызывает у меня приятных чувств. Я попытался вспомнить последнюю встречу с Лео Вальдесом, когда он обменял Вальдезинатор на информацию…

— Он искал лекарство, — вспомнил я, — способ вернуть кого-то к жизни. Думаю, он с самого начала планировал пожертвовать собой.

— Да, — сказал Уилл. — С помощью взрыва он избавился от Геи, но мы все считали, что он тоже погиб.

— Потому что так оно и было, — сказал Нико.

— Спустя несколько дней, — продолжал Уилл, — ветер принёс в лагерь свиток…

— Он всё ещё у меня, — Нико порылся в карманах своей куртки. — Я смотрю на него, когда хочу разозлиться.

Он достал тонкий свиток из пергамента. Как только он развернул его на столе, над поверхностью возникла мерцающая голограмма: Лео Вальдес выглядел как всегда по-хулигански из-за своих тёмных волос, озорной ухмылки и маленького роста. (Голограмма, конечно, была лишь восемь сантиметров в высоту, но и в жизни фигура Лео была не слишком внушительной). Его джинсы, синяя рабочая рубашка и пояс с инструментом были измазаны машинным маслом.

«Хэй, ребята, — Лео распростёр руки для обнимашек. — Извините, что так вас оставил. Плохие новости — я мёртв. Хорошие — мне уже лучше. Я должен был спасти Калипсо. С нами сейчас всё нормально. Мы забираем Фестуса… — Картинка замерцала, как пламя на сильном ветру, искажая голос Лео. — Вернусь, как только… — Помехи. — Приготовьте тако, когда… — Сильные помехи. — Vaya con queso! (прим.: исп. — „да пребудет с вами сыр“) Люблю вас!» Изображение исчезло.

— Это всё, что у нас есть, — пожаловался Нико. — И это было в августе. Мы не имеем ни малейшего понятия, где Лео, каков был его план и в безопасности ли он. Джейсон и Пайпер провели большую часть сентября, пытаясь его найти, пока Хирон наконец не настоял на том, чтобы они вернулись в школу.

— Ну, — сказал я, — звучит так, будто Лео собирался готовить тако. Возможно, это заняло больше времени, чем он предполагал. И это «Да пребудет с вами сыр!»… Может, он предлагает нам сходить за сыром, что было бы весьма кстати.

Это, видимо, не убедило Нико.

— Не люблю блуждать впотьмах, — пробормотал он.

Странная жалоба для ребенка Аида, но я понял, что он имел в виду. Мне тоже была любопытна судьба Лео Вальдеса. Раньше я бы узнал его местонахождение с такой же лёгкостью, с какой вы проверяете новости на Фейсбуке, но сейчас я мог только смотреть в небо, ожидая, когда же этот проказливый полубог появится на бронзовом драконе с тарелкой тако в руках.

И если в ситуацию была вовлечена Калипсо… всё становилось куда сложнее. Хоть между мной и нимфами всё было не слишком гладко, даже я признаю: она была привлекательной. Если она покорила сердце Лео, есть большая вероятность, что он попал в ловушку. Прошло семь лет, прежде чем Одиссей вернулся домой. Какой бы ни была причина, не похоже, что Вальдес вернётся вовремя, чтобы помочь мне. Мне придется подождать с освоением арпеджио (прим.: способ исполнения аккордов, при котором звуки следуют одни за другим) Вальдезинатора.

Притихшие Кайла и Остин с любопытством и изумлением подслушивали наш разговор. (Мои слова впечатляют людей).

Кайла подбежала ко мне.

— Ребята, о чём вы разговаривали в Большом Доме? Хирон рассказал вам об исчезновениях?

— Да, — я пытался не смотреть в сторону леса. — Мы обсудили ситуацию.

— И? — Остин растопырил пальцы на столе. — Что происходит?

Я не хотел говорить об этом. Не хотел, чтобы они видели мой страх. Я желал, чтобы моя голова перестала пульсировать от боли. На Олимпе головную боль лечили гораздо проще. Гефест просто раскалывал череп и вытаскивал из него новорожденного бога, который в тот момент там обитал. В мире смертных мои возможности были более ограничены.

— Мне нужно время, чтобы подумать об этом, — сказал я. — Возможно, к утру часть моей божественной силы вернётся.

Остин наклонился вперёд. В свете факелов переплетение его косичек напоминало мне узор ДНК.

— Это так работает? Твоя мощь со временем возвращается?

— Я…. я так думаю.

Я пытался мысленно представить годы рабства у Адмета и Лаомедона, но с трудом смог вспомнить их лица и имена. Моя блекнущая память до смерти пугала меня. Из-за нее каждая секунда раздувалась до невероятного размера и казалась чрезвычайно важной, напоминая мне, что время смертных ограничено.

— Мне нужно стать сильнее, — решил я. — Я должен.

Кайла сжала мою руку. Пальцы лучницы были шероховатыми и грубыми.

— Всё нормально, Апол… пап. Мы поможем тебе.

Остин кивнул.

— Кайла права. Мы с тобой. Если кто-то доставит тебе какие-то неприятности, Кайла его пристрелит. А потом я его так прокляну, что он на протяжении недель будет говорить только рифмованными строками.