Затемнение в Грэтли

Впрочем, я не стал тратить времени на размышления: я вспомнил вдруг, что отсюда рукой подать до «Ипподрома». Поплутав в темноте, я нашёл всё-таки и театр и вход за кулисы. Здесь я спросил Ларри. Мне сказали, что он сейчас на сцене, но скоро придёт переодеваться для финала, и провели меня к нему в уборную — вонючую тесную каморку на трёх человек. Она напоминала чулан за лавкой старьёвщика. За этой уборной в конце тускло освещённого коридора находилась ещё одна — уборная Фифин. И если только я не ошибся в расчётах, Фифин скоро должна была выйти на сцену.

Я стоял в дверях комнаты Ларри, надеясь увидеть, как пройдёт Фифин. Я слышал то, что происходило на сцене, но звуки доносились словно очень издалека. В грязном, плохо освещённом коридоре не было ни души. Помню, я стоял там, как привидение, и ждал, чувствуя какую-то непонятную печаль и опустошённость.

Потом вышла Фифин, кутаясь в крикливо пёструю, заношенную шаль. Она заперла свою дверь. Я не двинулся с места и смотрел на неё, широко и глупо ухмыляясь; Фифин презрительно проплыла мимо, и меня обдало резким животным запахом разгорячённого тела и волос, смешанным с запахом грима. Она была удивительно здоровой и крепкой, хотя теперь я увидел, что она старше, чем выглядит со сцены.

Не успела Фифин скрыться, как примчался запыхавшийся Ларри, которому, должно быть, уже сообщили, что его кто-то ждёт.

— Я сразу подумал, что это вы, — сказал он, и странно было видеть серьёзное выражение на этой идиотски раскрашенной физиономии. — Мои соседи сейчас явятся. Хотите пробраться в её уборную?

— Да, если справлюсь с замком. Поскольку ваши соседи должны вернуться, давайте-ка перейдём к её двери, а потом, когда будете переодеваться, вы уж последите за коридором и предупредите меня в случае чего.

Мы пошли по коридору к уборной Фифин, и я остановился на таком расстоянии от двери, чтобы, протянув руку за спину, можно было коснуться замочной скважины. Мне уже и раньше приходилось открывать чужие двери, и отдел снабдил меня набором инструментов, быстро отпирающих любой замок. Стоя у стены, лицом к заслонявшему меня Ларри, и делая вид, что веду с ним серьёзный конфиденциальный разговор, я начал ощупывать замок. В коридоре появились пожилой партнёр Ларри и ещё один актёр; они с любопытством посмотрели на нас издали, но сразу пошли в свою уборную.

— Заслоняйте меня, пока я не войду внутрь, — шепнул я Ларри. — А потом идите переодеваться, но оставьте дверь открытой и прислушивайтесь.

Я повернулся лицом к двери и принялся за дело так энергично, что через полминуты был уже в комнате.

На столике перед зеркалом не было ничего, кроме грима и колоды засаленных карт. Под столиком валялась скомканная бумажка, на которой карандашом был написан ряд цифр; я подумал, что о ней, вероятно, уже позабыли, и сунул её в карман. Потом я отыскал сумку Фифин, которая висела на стене под её меховым пальто. Сумка была большая и оказалась незапертой. Она была набита обычной дребеденью — зеркальце, ключи, мелкие деньги, какие-то квитанции, но, к моему разочарованию, ни единого письма. Большинство женщин неделями таскают полученные письма в сумке, а эта, видимо, не имела такой привычки. Я нашёл в сумке ещё старое удостоверение, на обороте которого были нацарапаны цифры, по-видимому полдюжины телефонных номеров. Я списал их, положил удостоверение на место, а сумку повесил опять на гвоздь. Если в уборной Фифин и было ещё что-либо достойное внимания, то я этого не заметил. Заперев за собой дверь, я вышел обратно в коридор за добрых пять минут до возвращения Фифин.

Ларри, ещё не совсем одетый, тоже вышел и пошёл за мной в другой конец коридора.

— Ну что, удачно? — спросил он шёпотом.

Я покачал головой с видом человека, потерявшего даром время. Ларри оказал мне услугу, но не следовало говорить ему всего.

— Значит, она ни в чём не замешана? — Он был разочарован.

— Возможно, что и нет. Видно, мы с вами перемудрили.

Он покачал головой, и мне стало жаль беднягу, стоявшего передо мной в своём жутком шутовском обличье. Он, должно быть, возлагал какие-то надежды на эту слежку за Фифин и, вероятно, уже видел себя сотрудником Особого отдела. Я обнял его рукой за плечи, на которых мешком висел старый фрак, знавший лучшие времена задолго до того, как попал к нему.

— Всё же я вам очень признателен, Ларри, — сказал я. — И постараюсь увидеться с вами ещё раз до вашего отъезда.

— Если бы вы подождали, пока кончится второе представление… — начал он, немного повеселев, но я прервал его:

— Никак не могу, Ларри. Но, если будет что-нибудь интересное, я дам вам знать.

— Обещаете, мистер Нейлэнд? — оживился этот большой ребёнок.

— Обязательно! — И я опять похлопал по старому фраку. — А теперь мне надо выбраться отсюда, пока не слишком много людей начали задавать вопросы. Скажите, где здесь поблизости можно перекусить?

Мы вместе сошли вниз, и он по дороге объяснил мне, где находится на этой улице маленькое кафе, открытое всю ночь. Слышно было, как в зале хлопают и вызывают Фифин, и я подумал: «Кто сегодня считает движения её прекрасных, могучих рук и ног?»