Затишье перед бурей

Сегодня Сергей Иванович Мосин представил императору Александру III прототипы боевой и учебной винтовок своей конструкции. Я прекрасно представлял, в каком бешеном, воистину стахановском темпе работал этот талантливый человек, поскольку неоднократно консультировал его в ходе этой работы и, не скрою, стоял у истоков создания нового оружия.

С одной стороны, задача, казалось бы, достаточно простая – требовалось всего-навсего взять за основу конструкцию автомата Калашникова, приспособить ее под трехлинейный патрон и упростить до уровня магазинной несамозарядной винтовки, то есть исключить из схемы газовый поршень и газоотводную трубку, сохранив при этом возможность в будущем переделать винтовку в самозарядную. Эскизный чертеж был готов буквально за один вечер.

С другой стороны, в работе стали возникать сложности и, казалось бы, неразрешимые вопросы. Первым из вопросов был патрон, которого пока еще не существовало в природе. Но эту задачу мы решили считай что не отходя от кассы, сочинив гибрид из имеющегося в нашем распоряжении патрона 7,62×54R образца 1908 года и патрона 7,62×39 образца 1943 года. Пуля остроконечная полуоболочечная, массой девять с половиной граммов, с мягким свинцовым наконечником и стальным сердечником. Гильза безрантовая, конфигурацией повторяющая гильзу патрона образца 1908 года, снаряжаемая тремя граммами бездымного пироколлодийного пороха, изготовленного по методу профессора Менделеева.

По ходу доводки патрона под него было перестволено несколько винтовок Бердана № 2, из которых мы и производили стрельбы новыми патронами.

Результат был вполне приемлемым. Дальность прямого выстрела составила пятьсот шагов, а групповую залповую стрельбу по плотным массам противника, которую потом заменит пулеметный огонь, вполне возможно вести вплоть до дистанции тысяча четыреста шагов. Энергии полуоболочечной пули было вполне достаточно для поражения человека на любых дистанциях боя. При этом на дистанции в полкилометра пуля пробивала три дюймовых сосновых доски, или тридцать-сорок сантиметров свеженасыпного супесчаного грунта. Ну, а о том, что творилось со свиной тушей после попадания в нее такой пули, лучше и не рассказывать. Господа из ГАУ, приглашенные на испытания, посмотрев на это зрелище, достойное серийного маньяка, только вздыхали, ахали и крестились. Тем более что новый малокалиберный патрон весил вдвое меньше патрона от винтовки Бердана.

По завершении первоначальной испытательной программы я, как тут говорят, исходатайствовал у императора Александра III принятие на вооружение моей роты специального назначения этих винтовок Бердана № 2, переделанных под малокалиберный патрон с бездымным порохом. Вроде бы паллиатив, но тоже приятно.

– Право же, какая мелочь, Николя, – хмыкнул император, подписывая мое прошение.

После опробования переделки у меня даже возникла мысль оснастить малую серию таких малокалиберных берданок неотъемным магазином на пять патронов со снаряжением от патронной пачки и, увеличив скорострельность примерно в полтора раза, получить таким образом временную эрзац-мосинскую винтовку. Но Сергей Иванович объяснил, что если он успешно выполнит основное задание государя, то овчинка не стоит выделки. Хотя сие было бы весьма полезно для введения в заблуждение слишком уж сильно любопытствующих шпионов вероятного противника. А таковых у нас, считай, вся Европа, и вокруг Сестрорецкого завода, на котором производились все работы, эти господа вьются, как мухи над выгребной ямой.

На том и порешили – работы над магазинной берданкой начались, причем явно демонстративно, как будто она и была основной целью программы, тем более что плана выпуска винтовок Бердана с завода никто не снимал, и работал он над их производством считай что в три смены, словно готовясь к войне.

И если с патроном все относительно быстро устаканилось и он был даже принят на вооружение еще до начала нового 1878 года, то вот с самой винтовкой начали одна за другой возникать проблемы. Во-первых, некоторые русские генералы, руководствуясь заветом великого Суворова «Пуля дура – штык молодец», видели в винтовке всего лишь разновидность стреляющего копья, делая основной упор не на меткий частый огонь, а на удалой штыковой бой. Отсюда и крайне низкая стрелковая подготовка солдат в линейных пехотных полках, и неумение командиров определять цели и управлять стрельбой. Некоторые особо замшелые начальники вообще были готовы совсем отобрать у солдат патроны, чтобы те не стреляли и не переводили бы зря ценное государственное имущество.

Но, несмотря на фронду престарелых военачальников, совсем уходить от штыкового боя было несколько преждевременно, и поэтому новая винтовка должна была совмещать зачастую противоположные качества при все том же лимите веса снаряженного оружия со штыком в четыре с половиной килограмма, или десять русских фунтов, что соответствовало весовым лимитам как винтовки Бердана, винтовки Мосина из нашей реальности, так и автомата Калашникова образца 1947 года.