Завещание

— Если бы смог вернуть, сюда бы не пришёл.

— Сейчас у меня совсем беда, Володя.

На глаза Василия навернулись слёзы, но он справился и продолжил:

— Машенька, дочка, пятнадцать лет девочки, здоровая такая была и вдруг оказалось, что у неё сердце больное, срочно требуется операция, но она платная, самая дешёвая в Швейцарии.

— И сколько?

— Шестьсот пятьдесят.

— Шестьсот пятьдесят?

— Швейцарских франков.

— Двадцать один миллион рублей примерно. А почему Швейцария? А в России таких операций не делают?

— Делают, но тоже платно.

— И сколько?

— Два миллиона.

— Не дорого.

— Евро.

— Да они охренели! И где ты возьмёшь такие деньги?

— Я так понял, что ты хорошо знаешь Максим Максимовича, главу администрации нашего города. У него фонд помощи есть «Благо России» называется. Он, может быть, поможет если ты попросишь?

Владимир Алексеевич искренне расхохотался, настроение у него улучшилось. Он сел за свой стол и показал рукой на место рядом.

— Садись, Василий. Эх, Вася, ты, Вася. Это не совсем фонд, это скорее прачечная. В нём деньги отмывают.

Василий загрустил, сжался в комок и с робкой надеждой спросил:

— А ты сам не сможешь помочь? Я помню — это не в твоих правилах.

— Не в этом дело. Максим Максимович рейдерством занялся. Не он сам, но с его подачи. Нет у меня больше ничего, кроме этого здания. Пятьсот тысяч в месяц я собираю с арендаторов. Вот и все мои богатства. Особенно комбинат железобетонных изделий жалко. Я его лелеял, холил, столько сил и труда в него вложил.

— Ты же его по ваучерной приватизации за гроши купил.

— Откуда такие сведения, интересно? Ну и что? Завод работал, я людям зарплату платил. А теперь на него возьмут кредитов немерено, обанкротят, людей на улицу выгонят, оборудование на металлолом сдадут, корпуса снесут, а на его месте какой-нибудь торгово-развлекательный центр построят.

— Тогда придётся продавать квартиру, — обречённо вздохнул Василий, — говорят, она как раз двадцать два миллиона стоит.

— Не хрена себе! А, ну, да, твоя квартира так и стоит.

— Я сам удивился, как узнал. В старом доме.

— В сталинском довоенном. Почти центр города. Я помню, какая у тебя квартира — шикарная. Кто, интересно, её у тебя купит в нашем городе за такие деньги?

— Говорят, фонд этот «Благо России» может купить.

— Фонд? Фонд, пожалуй, может. А сам где жить будешь?

— Дачу утеплю. Дочь дороже. Там жить буду, на своих четырёх сотках.

— Почему четырёх? У всех же шесть?

— Ну нам так повезло.

— Да, действительно, повезло. Тебе хуже, чем мне. Я торчу в этом офисе и радуюсь, когда у арендаторов лампочка перегорит: хоть какую-то проблему решу. Но твоя проблема, боюсь, мне не под силу. Тебя спасти может только чудо, например, чемоданчик, набитый долларами или затонувший галеон с пиастрами. Не знаешь: в нашу речку испанские галеоны с дублонами не заходили? Или, может, у тебя карта «Острова сокровищ» имеется?

— А ты бригантину на пятьсот тысяч в месяц снарядишь?

— Умеешь ты поддеть, Вася. Значит карты сокровищ у тебя нет.

Владимир Алексеевич вздохнул и отвернулся к окну. Грянул гром и полил ливень.

— Есть, — сказал Василий.

Владимир Алексеевич резко обернулся:

— Что ты сказал? Есть?

За окном сверкнула молния и вскоре прогремели раскаты грома.

— Есть. Ну, не карта, но есть. Завещание, с описанием места, где спрятаны сокровища моего прадеда.

— Так что ты тут сидишь, попрошайничаешь?

— Так оно зашифровано и прочитать его нельзя. Отец пробовал, я пробовал, расшифровать не получилось.

— И что у тебя за прадед такой? Много денег за ним водилось?

— Видел здание из красного кирпича на набережной, где наша администрация города располагается?

— Ну, ты спросил, — покачал головой Владимир.

— Так вот, это дом моего предка — купца первой гильдии. Харитон Григорьевич Зайцев! Не слышал?

— Нет. Судя по зданию, денег у него было до хрена.

— Ха! До хрена! Гораздо больше, только вот куда они делись? У моего прадеда до этой заварухи с революцией были сын и дочь. Сын в Гражданскую ушёл с Деникиным и судьба его неизвестна.

— Может быть, — предположил Владимир, — он сейчас миллионер в Америке.

— Вряд ли он вообще жив. А дочь моего прадеда — это моя бабушка. Она вышла замуж за партийного функционера (отсюда и квартира), пережила много всякого разного, включая войну, поэтому ей было не до сокровищ своего отца, но завещание сохранила.

— Сохранила, — задумчиво произнёс Владимир Алексеевич. — Постой, если твоя бабка замуж вышла, то почему ты Зайцев?

— Честно — не знаю. Может за однофамильца замуж вышла, а может просто фамилию менять не захотела.

— Ладно, не важно. Ты сейчас где работаешь?

— Временно безработный.

— Это хорошо.

— Что же тут хорошего? На зарплату жены живём. Думаешь, учителям много платят? Тем более сейчас, летом?

— Это я к тому, что от поисков клада ничего отвлекать не будет. Значит так, Василий, давай договоримся: находим клад, лечим твою дочь, остальное вкладываем в бизнес, доходы от бизнеса — в пополаме.

— А если там только на лечение Машеньки или меньше?

— Ну, поиск клада не плохое развлечение. Квест, как сейчас говорят. Всё интересней, чем решать мелочные проблемы арендаторов.

— Хорошо, я согласен.