Заветное дело

Но тут в жерновах лопнуло твёрдое зерно, посыпалась в подставленное лукошко мягкая мука. Да столько её посыпалось, что и другие все лукошки в чулане наполнились доверху.

Захлопала девочка в ладоши:

— К папе, к маме побегу! Пускай обрадуются, пускай мама скорее на всю деревню хлеба напечёт!

А старичок:

— Хлеб на всю деревню должна испечь ты сама.

— Не умею! — говорит девочка.

— Постараешься — научишься.

Опять настало утро. Поднялась девочка — и давай протапливать давно не топленную печку, давай — умела не умела! — заводить тесто. Мать с отцом тоже проснулись и — ахнули! Пылает в избе печка, пахнет свежим тестом, с большою квашнёй возится их дочка. Возится, а сама с ног до головы вся в этом тесте да в муке. Мать обрадовалась и растерялась: «Откуда всё это?» Но не спрашивает теперь ничего, лишь, видя, какая девочка неумелая, хочет ей помогать. А девочка отмахивается:

— Помогать, мамушка, ты можешь мне только советом.

Старичок шепчет: «Правильно! Только советом…»

Сама девочка по мамушкиной подсказке поставила тесто подниматься, сама потом его разделала, посадила на противни да в печку. А как противни вытащила, так руками всплеснула. Хлебы в печке не испеклись, лишь закисли. Мать — охает, девочка — в слёзы. Забыли они второпях закрыть печную трубу вьюшкой, и жар из печки улетел раньше времени.

А старичок посмеивается:

— Это — учёба… Заводи тесто снова да ладом!

Начала девочка всю работу снова да ладом. И когда из вновь истопленной печки потянуло поджаристым да запашистым, сбежалась вся деревня. Шумит народ у крыльца, спрашивает:

— Что это у вас? Неужто хлеб?

А девочка с матерью выносят караваи:

— Хлеб! Угощайтесь, поправляйтесь!

Девочка добавляет:

— Это от полевичка, в которого вы не поверили.

— Теперь верим! — говорят соседи. — Теперь бы нам его увидеть, мы бы извинились.

— А вот он! — улыбается девочка.

Оглянулась — нет полевичка. «Ах! Он, должно быть, спрятался в избе». Побежала в избу — нет старичка. Обшарила сени — нет старичка. Заглянула в чулан — вот он, старичок, примостился за жерновами рядом с тем, вторым, золотым зерном.

— Покажись людям! — просит девочка.

— Теперь незачем.

— Но они же в тебя поверили!

— Верить в меня не обязательно. Я — был, да и пропал! Верить им надо в себя. Верить и дело делать, если даже и трудно. Ведь тебе трудно было?

— Ох, — говорит девочка, — было!

— А если бы снова всё? Ты бы не отказалась?

— Пожалуй бы, не отказалась…

— Вот пойди да расскажи всё это людям сама и передай им золотое зерно. Тебе же напоследок завет: если на что доброе решилась, то от своего желания не отступайся. А теперь — прощай!

И старичок будто растаял. Осталось в чулане лишь золотое зерно. Девочка вынесла его людям, и они золотое зерно посадили.

Вырос из него большой колос с бессчётным числом зёрен пшеничных. Их достало засеять все пашни. Жизнь в деревеньке пошла опять хорошая. А если случалась беда, то люди, веря в себя, рук теперь не опускали. Они надеялись, они работали, если даже у них оставалось одно-единственное зёрнышко. Оно, зёрнышко-то, даже и простое, ведь может обернуться чудом.

Тут Валя умолкла.

— Всё? А девочка? — спросил Аркаша.

— Про девочку нам мальчик тогда в цехе больше ничего не говорил. Дальше про девочку я придумала сама. Запомнили люди, как она угощала их своим хлебом, и теперь, что ни праздник, приходили к ней: «Вот тебе мука, испеки нам для общего стола такой же, как тогда, каравай!» И девочка от поручения не отказывалась. А караваи у неё выходили такие, что скоро она и во всех соседних деревнях прослыла мастерицей.

Вот, Аркаша, и я хочу быть похожей на эту девочку. Только с чего мне начать? Кто мне тут что посоветует? Полевичка в городе не найдёшь…

Аркаша соглашается:

— Не найдёшь. Тут папа мог бы посоветовать. Он тоже нам раньше всё говаривал: «Надейтесь, старайтесь! Всему голова — труд».

АККУРАТИСТКА

Кончилась война, и Вале сказала старшая сестра Ксюша:

— Хотение твоё, Валя, исполнимое. В деревенских полях теперь грохочут не танки с пушками, а колхозные трактора с плугами да сеялками. Значит, скоро заработают по-настоящему и хлебозаводы в городах. Ну, а раз ты ничего иного не желаешь, как только всех хлебом кормить, то вот и ступай на хлебозавод… А с деталек тебя отпустят. Помогла Победе, помогай налаживать в городе добрую, мирную жизнь.

Хлебозавод, на который поступила Валя, был старенький. Его после той, после прежней Валиной работы и заводом-то назвать было трудно. А как дымила тут, над рекой Камой, на высоком берегу когда-то пекарня, так она и осталась тесной, с кирпичными, старыми печками пекарней.

У печек в пекарне рабочим не повернуться. От печек духота, угар. И всё здесь делают безо всяких тебе машин, станков, самоходных конвейеров. Муку в кулях грузчики с криком: «Зашибу-у! Посторонись!» — таскают на собственных плечах, тесто рабочие-пекари месят в широченных посудинах чуть ли не кулаками…

Валя, может, и напугалась бы, увидя всё это, да вспомнила про ту девочку из сказки. Вспомнила, сказала себе: «Э, нет! Я от своего желания не отступлюсь!»