Заветное желание

Раздался стук в дверь. Посмотрев в глазок и убедившись, что это он, она открыла все замки и впустила его.

— Привет! Какой сюрприз!

Он внимательно посмотрел на нее:

— Челси все рассказала тебе?

«О Боже праведный!» — подумала Лиззи и ответила:

— Нет.

Вольф пошел в гостиную. Диваном по-прежнему пользовались как кроватью, но в целом комната преобразилась и ничем не напоминала писательскую берлогу Макгавока. Стены перекрашены в белый цвет, на окнах жалюзи, разваленная мебель исчезла. Вольф понимал, что Лиззи начинает потихоньку превращать свою мечту в реальность, создавая себе настоящий дом. Она приняла решение остаться в Нью-Йорке: теперь в этом не было сомнений, да он и раньше-то не особо сомневался.

Челси выпорхнула из комнаты:

— Привет, Майкл, и до свидания. Лиз, увидимся позже.

Засвистел чайник. Лиззи пошла на кухню выключить его, и предложила Майклу чаю или кофе.

— Нет, спасибо.

Ответ прозвучал официально, но и она спросила таким же тоном.

— Лиззи…

— Челси ничего мне не рассказали, Майкл. Я понимаю, она что-то знает, но она, ни за что не скажет. — И, повернувшись к нему, спросила: — Майкл, в чем дело? Пожалуйста, скажи мне. Я не такая плохая, чтобы вычеркнуть из памяти все то, что произошло между нами прошлой ночью…

— Слава Господу, нет, конечно, — прервал он. — По крайней мере, я надеюсь, что нет. Я узнал тебя, Лиззи.

Она совершенно не понимала, о чем он говорит, и ужасно побледнела.

Майкл потер лоб, голова у него болела с самого утра.

— Я знал, что ты Лиззи Олсон, с первого Дня.

Она с изумлением уставилась на него:

— Ты знал?

— Да. После того как мы пообедали, я позвонил матери и все выпытал у нее. Я сразу узнал твою улыбку. — Он подошел к ней и, показывая на сковородки, висящие над плитой, проговорил: — Можешь швырнуть в меня чем-нибудь, если хочешь.

— Ты знал… — повторила она.

— Я метался меж двух огней, Лиззи. С одной стороны, мать предупредила меня, чтобы я был добр к тебе. С другой — я не знал, что ты задумала, и должен был быть настороже. И вдруг я начал влюбляться в тебя, не понимая, что делаю.

Лиззи зажмурилась:

— Какая же я дура!

— Нет, ты не дура. — В его голосе была боль, но Лиззи не услышала ее.

«Надевала этот идиотский парик, накладывала ногти, а он все знал». Горячие слезы навернулись в уголках ее глаз.

— О Господи, лучше бы мне умереть!

— Швырни в меня сковородкой, — беспомощно проговорил Майкл и, подойдя ближе, притронулся к ней. — Лиззи…

Почувствовав, что он рядом, она открыла глаза. Слезы покатились градом.

— Уходи, Майкл. Пожалуйста, уходи. Я умоляю тебя, уходи.

— Какое имеет значение, знал я или нет, что ты выдаешь себя за нью-йоркского дизайнера?! Я люблю тебя, Лиззи. Я не могу…

— Не надо!.. — Теперь она испытывала ярость. Ей казалось, что так ее еще никогда не унижали. — Ты не понимаешь, Майкл. Я играла роль Элизабет Гест, чтобы не просить твоей помощи. Мне не нужно никакого покровительства. Я хотела, чтобы ты нанял меня исключительно из-за моих способностей, а не потому, что пожалел девушку из своего родного городка.

— Я и не думал жалеть тебя, — мягко ответил Майкл.

— Но ты подписал контракт, даже не взглянув на него.

Она отвернулась, чтобы он не видел ее слез и отчаяния. И любви. «А правда, какая разница? — подумала она. — Он сказал, что любит меня, а я знаю, что люблю его. Но из чего зародилась такая любовь? Из обмана. Лжи. Недоверия. И горечи».

— И проект ты едва просмотрел. Ты разрешал мне лгать и при этом заставлял страдать оттого, что я осознавала свою ложь, а сам про себя посмеивался. А прошлой ночью…

— Ты хочешь, чтобы я навсегда забыл эту ночь? Тебе станет от этого легче? А мне — нет! Я не хочу ее забывать, черт возьми!..

— Я хочу, — сквозь слезы прошептала она. — И еще я хочу, чтобы ты ушел. Сейчас же. Сию минуту.

Он повернулся и сделал так, как пожелала она, — ушел прочь.

Вольф был из нетерпеливых. Но коварным он не был. Лиззи очень раздражительная женщина, но он любил ее. Он не жалел ее, нет. Нечего расточать жалость на образованных и способных женщин. И, будучи нетерпеливым, но не коварным, он готов был признать свою вину, раскаяться в содеянном и заняться с ней любовью.

Но он не сделал этого потому, что любил ее. Ей необходимо время, чтобы обдумать все и постараться понять и его положение. Он ведь не закатил скандал, когда она призналась в своей двуличности? Нет. Он вел себя, как и подобает мужчине. Конечно, он мог себе это позволить, потому что все уже знал.

На душе было погано, но уладить ситуацию можно. «Терпи, друг мой. И хотя бы один раз в жизни схитри».

Выйдя на улицу, он поймал машину и поехал на встречу с редактором. Думая только о Лиззи, он подписал самый неудачный в своей жизни контракт. Это было что-то из ряда вон выходящее.

Майкл собирался предоставить Лиззи на размышление столько времени, сколько ей потребуется. Но на деле запаса его терпения и хитрости хватило бы максимум дня на два.

Вернувшись в офис, он достал контракт с «Манхэттен дизайна», который и лежал теперь перед ним. Вот его ответ. «Давай, подруга, давай действуй», — думал он.