Заветы предательства

А потом я услышал, что приближаются адуун. Их копыта стучали по плотной земле, и, не оглядываясь, я знал, что всадников много. Пригибаясь, я бесплодно пытался отыскать хоть какое-то укрытие посреди ровной степи.

Наездники быстро догнали меня, ведь адуу мчится во много раз быстрее человека и не устает от скачки. Те, что водятся на Алтаке, — прекрасные создания, с темными шкурами и могучими ногами. До меня доносилось их грудное дыхание, слышались взмахи их длинных хвостов.

От безысходности я в последний раз взглянул на горизонт. Никаких следов хана. Я покинул горы лишь потому, что надеялся отыскать его, и потерпел неудачу.

Под стук копыт я остановился и повернулся к моим убийцам. В нашем народе худшим преступлением считалось показать страх пред лицом врага, и я твердо решил погибнуть хорошей смертью.

Ко мне приближалась шеренга всадников, мчащихся по равнине с изяществом и мастерством. Они носили пластинчатые перекрывающиеся латы, которые сверкали под солнцем. Один из наездников был вооружен длинным копьем, под самым наконечником которого развевался густой конский хвост. Над спинами воинов хлопали на ветру ярко раскрашенные треугольные знамена.

Какой-то охотник опередил других и быстро поскакал ко мне. Я разглядел стальной шлем с шипом наверху, доспехи с бронзовой отделкой, копыта, роющие землю, и петлю на веревке, что, разматываясь, летела в мою сторону.

Скользнув по плечам, аркан затянулся на поясе. Всадник промчался мимо и увлек меня за собой; от рывка я потерял равновесие и, рухнув ничком, ударился лицом о землю.

На миг я подумал, что кидани собирается протащить меня по степи, но натяжение веревки тут же ослабло. С трудом поднявшись на колени, я почувствовал, что по подбородку стекает кровь, а аркан захлестнул меня под грудью.

Наездник повернул скакуна и спешился, крепко держа веревку. Подойдя ко мне, он ухмыльнулся и потянул за аркан, словно я был зверем на привязи.

— Быстро бегаешь, малёк, — сказал всадник. — Но недостаточно быстро.

Меня взбесил его тон. Мои руки оставались свободными, и, даже не имея оружия, я еще мог драться.

Оттолкнувшись от земли, я бросился на врага. Не обдумывал атаку, не размышлял, как буду бороться с мужчиной почти вдвое тяжелее меня и в полном доспехе.

Тогда все и случилось.

Дорога моей жизни повернула, легко сменив направление. Когда прорыв наконец случился, он произошел совсем неожиданно. Возможно, мои видения на Улааве были всего лишь бредом, а возможно — мимолетным взглядом на некую глубинную, темную реальность. Неважно. Нечто, пробудившееся там внутри меня, выбрало этот миг, чтобы явить себя.

Когда я оглядываюсь назад и думаю о Чогорисе, любимом и потерянном для меня мире, то всегда вспоминаю тот момент. Он навечно врезался мне в память, словно узор, вытравленный кислотой на стали. В тот миг, что расколол нас, мой путь в будущее поднялся над равнинами, к звездам, в бездну, где в бессмертной тьме поджидали меня и ужасы, и чудеса.

Я пока что не знал о них. Я не знал о них еще долгие годы, но это не отменяет истины.

Все случилось тогда.

Бросившись в атаку, я вытянул руки вперед, словно борец для захвата. Резкий ослепительный свет хлынул с моих пальцев, вспыхивая и разветвляясь, словно разряды молнии.

Я закричал от мучительной боли. Меня окружало сияние, что скользило по моей плоти маревом жара и очищающей энергии. Мир взорвался шквалом золота и серебра, который неистово трясся, вертелся и блистал, ревел мне в уши и опалял ноздри. Он удушал меня, легкие будто горели, и я потерял равновесие. Я потерял всё.

Солдат — его нечеткий силуэт — отшатнулся от меня. Закричав от неожиданности и боли, он схватился за глаза. Веревка, что стягивала меня, исчезла в облаке искр. Я неловко отступил, сжимая кулаки, из которых по-прежнему хлестали потоки чистого, безжалостного, нестерпимо яркого света. Беспримесная стихийная мощь, материя иной вселенной, вырывалась наружу, опустошала меня и лишала жизненных сил.

Не представляю, как долго я оставался в забытьи и сиял жемчужным огнем, будто факел, топтался по степи, изрыгая гибель. Возможно, считаные секунды, возможно, намного больше. Помню смутные искаженные очертания наездников за стеной белого огня — они скакали вокруг, опасаясь приближаться к пламени. Помню лица четырех людей-зверей, что колыхались перед моим мысленным взором и указывали на меня жуткими крючковатыми пальцами.

«Пей», — сказали они мне.

Я упал на колени. Вокруг бушевал пылающий ад, который обжигал мою плоть, но не пожирал ее. Тело не подчинялось мне, стиснутое конвульсиями и спазмами.

И он впервые предстал передо мной, темным силуэтом на фоне огня. Он прошел через пламя, раздвигая завесы энергии, словно пелену дождя. Жар не вредил ему.

Он склонился надо мной — великан, куда выше и шире в плечах, чем положено обычному человеку. Я встретил его взгляд, смаргивая слезы из глаз, откуда вырывался огонь, и увидел в нем нечто знакомое.