Зависимость. Трилогия (СИ)

   - Около восьми, но точно сказать я не могу. Может девять, или уже даже десять. Я знаю только, что сейчас проход на Землю закрыт, значит, больше никто из "народа" не сможет попасть сюда, пока мы не вернемся назад. Я была свидетельницей того, как демоны поймали двух таких, как я, но те предпочли самолично уничтожить камень, убив себя, нежели сдаться в руки врага. Невозможно передать словами, какое сильное чувство вины и презрения к себе я испытываю за то, что подвергла опасности весь мой народ и мой мир. Правильно говорят ваши люди: благими намерениями выложена дорога в Ад. Когда хочешь сделать лучше для всех, все обязательно становится только хуже. Но это еще не все, в чем я виновата. Камень, который я продолжаю хранить, принадлежал не мне, а моему брату Фиару. Свой же добровольно отдала демонам взамен на собственную безопасность. Тогда я не видела другого выхода. Я была одинока и напугана. Предпочла сдаться. Честно говоря, до сих пор не понимаю, почему Фиар отдал мне камень перед смертью, хотя точно знал, что я предала их. Сначала я решила, что лучше отдать камень от греха подальше, но потом возненавидела себя за это. С того дня, как я отказалась подчиниться, демоны снова ведут за мной охоту, но мне все еще удается уходить.

   - И чего ты теперь хочешь от меня? - спросила Фиби, неотрывно смотря на небольшое возвышение на рукаве Крайм, где под тканью скрывались часы.

   - Мы с тобой откроем охоту на демонов, чтобы вернуть все камни. Только после этого я со спокойной душой смогу вернуться назад, в противном случае мне лучше умереть, сражаясь, нежели быть застреленной в спину во время очередного побега.

   - Охоту на демонов? - Фиби не могла поверить своим ушам. - Ты ведь не серьезно, да? Ты ведь не думаешь, что у нас двоих хватит на это сил? - не в силах усидеть ровно, она подалась корпусом вперед к своей напарнице.

   - Честно говоря, нет. Единственное, на что я действительно рассчитываю, что нам удается уничтожить как можно больше камней, прежде чем нас схватит. Ты - будущая жница, и уже почти закончила свое обучение, значит, демоны не посмеют убить тебя, чтобы не разозлить куда более могущественные силы, к тому же ты обладаешь могуществом, что же касается меня...то моя жизнь не стоит ничего.

  /////

   Кью била кулаком в стену, снова и снова, просто чтобы почувствовать боль. Шероховатая поверхность кирпичей уже давно окрасилась ее кровью, а ударные костяшки превратились в кровавое месиво из костей и поврежденных тканей. Ничего из этого не волновало ее. Кью привыкла к тому, что ее тело восстанавливается быстро, но сейчас ей этого не хотелось. Все, о чем она могла думать, так это чтобы вывести свои руки из строя. Обезвредить бомбу, предотвратить новые жертвы.

Все убийцы одинаковы. Ты обязательно снова кого-то убьешь.

Так сказала женщина в тот день, когда Кью впервые поместили в закрытую одиночную камеру. Тогда у нее еще было имя, которого она больше не помнит. Должно быть, это и к лучшему.

   Каждый новый удар разрядом тока отзывался в каждой клетке ее тела. Слезы бы жгли глаза, если бы она умела плакать, но даже боль не помогала прочистить разум. Перед глазами стояла сплошная пелена из мышц, желтовато-белых костей, искореженных, обугленных конечностей и вывернутых на изнанку внутренних органов.

   Не в силах справится с этой ужасной болью, пожирающей ее изнутри, Кью начала истошно кричать, так, что ее крик был слышен, наверное, в каждом кабинете и каждой камере.

Пожалуйста, верните меня в камеру.

А лучше убейте меня.

Застрелите меня.

Задушите.

Разорвите на части.

Рвите мои мышцы и грызите мои кости.

Жгите мою плоть.

Уничтожьте меня.

Спасите меня.

К несчастью, единственное, чего она добилась, - большой дозы транквилизатора и смирительную рубашку.

   Когда Кью лежала на койке, пристегнутая железными цепями, пребывая уже в полубессознательном состоянии, один из докторов склонился над ней. Наверное, это был доктор, но она уже не различала ничего, кроме размытого бледного пятна вместо его лица.

   - Ничего, дорогая, больше ты ничего не вспомнишь, я обещаю.

  /////

   Так холодно.

   Она ворочалась из стороны в сторону, пытаясь натянуть одеяло повыше, закутаться в него с ног до головы, чтобы хоть так почувствовать себя в безопасности. Хотелось верить, что есть хоть какой-то слой, отделявший ее от внешнего мира, то, что могло защитить от бед, приходивших снаружи.

   Воздух, заходящий в ноздри, обжигал, кожа была сплошь покрыта мурашками, ледяные онемевшие конечности. Холодно. Больно.

   Эти ощущения так хорошо знакомы. Ледяная вода, давящая на грудь и словно в тисках сжимающая голову, волны, утягивающие дальше и дальше от берега, то поднимающие над поверхностью воды, то утаскивающие на самое дно. Это беспомощность. Отречение. Это конец.

   А затем все начинается сначала.