Завороженные

— Спускаемся, — сказала она решительно. — Вон там вполне можно сесть — и удобно, и в отдалении. Хотя… Говорю вам, никто и никогда не встречал в Черных Городах и признаков жизни. Они заброшены. Только, я вас не то что умоляю, а приказываю… Не прикасайтесь к непонятным предметам. Иногда это за собой влечет… самые печальные последствия и самые неожиданные сюрпризы. За исключением книг. С ними все просто. Они всегда выглядят одинаково и не опасны для взявшего в руки. Вы их видели?

— Не приходилось, — сказал поручик.

— Доводилось, — сказал Маевский.

— А посему — на всякий случай вообще ничего не касайтесь, кроме книг. Внимание, я приземляюсь…

Она плавно опустила лодку на почти ровную площадку лишь кое-где покрытую мелкими камешками и щебнем. Сразу стало сумрачно — высоченная стена ущелья заслонила солнце. Показалось, что они окунулись в промозглый холод, хотя это наверняка была лишь игра воображения.

Рядом громко прищелкнул языком Маевский.

Впереди, справа, далеко протянулось некое подобие исполинского каменного козырька, накрывшего недоступное для наблюдения сверху немаленькое пространство длиной в пару сотен шагов и шириной саженей в десять — несомненно, игра природы.

И там, под козырьком, стояла летающая лодка. Козырек был достаточно высоким, чтобы там здание в три этажа разместилось…

У Элвиг моментально оказался в руке тот странный предмет, что, по ее заверениям, должен был надежно и надолго парализовать любое живое существо, хоть мамонта. Маевский отточенными, скупыми движениями выхватил из дорожной сумки скорострел, звонко вогнал обойму и лязгнул затвором. Аккуратно взял лодку на прицел.

Томительно и напряженно тянулись минуты. Никакого шевеления на всю длину площадки под козырьком и никакого шевеления внутри лодки, стоявшей с наглухо закрытыми окнами.

Элвиг тихо сказала:

— Никто из тех, кто имеет какое-то отношение к властям, не стал бы так прятаться. А вот самодеятельные бродяги… Пойдемте? Я первая…

Они покинули лодку и двинулись под козырек, держа оружие наготове. Но вскоре опустили, не встретив ни единой живой души. Без труда можно было рассмотреть сквозь высокие чистые стекла, что лодка совершенно пуста. И когда они забрались внутрь, не нашли там ничего, ни единой мелочи, вещички. Кто бы на лодке ни прилетел, здесь его не было, ни живого, ни мертвого.

Они стояли плечом к плечу, глядя на близкие строения — теперь, с расстояния, откуда можно и камнем добросить, вовсе уж хорошо видны многочисленные разрушения. Отметины не усилий кого бы то ни было разумного, а безжалостного времени, помаленьку превращавшего покинутые дома в развалины.

— Последняя проверка… — сказала Элвиг.

Извлекла из кармана некое подобие овального зеркала в причудливой оправе из черного металла, с короткой круглой ручкой. Только это было не зеркало, а безупречно отшлифованная пластинка то ли светло-фиолетового стекла, то ли неизвестного минерала. Подняла его перед лицом, медленно, сосредоточенно, с серьезнейшим, застывшим лицом принялась водить вправо-влево, и это продолжалось долго.

Потом девушка откровенно расслабилась, спрятала «зеркальце» в карман, убрала оружие в кобуру, тщательно ее застегнула, обернулась к ним, улыбаясь во весь рот:

— Красавчик Сторри, скотина этакая… Брехун… Можете быть спокойны, господа мои: там нет ни цвергов, ни людей. Вообще никого нет, даже трупов. Прибор ошибаться не может, столько раз за много лет испытан в деле…

Невольно вздохнув с облегчением, поручик убрал револьвер в карман, а Маевский повесил скорострел на плечо, дулом вниз. Пожал плечами:

— Интересно, а куда делся тот или те, с лодки? Назад они, во всяком случае, не улетели…

— Представления не имею, — сказала Элвиг. — Может, лодка была не одна, и эту по каким-то своим причинам оставили. Не могла же она прийти в негодность? Это надежнейшее устройство, там просто нечему сломаться, а мелкие поломки в два счета исправляются… Как бы там ни было, в городе их нет. Ни живых, ни мертвых. Пошли?

И она первой нетерпеливо шагнула к городу. Следом двинулся поручик, а Маевский замыкал шествие, тихонько напевая себе под нос:

Стоял июль, а может — март…

Летели с юга птицы…А в это время Бонапарт,А в это время БонапартПереходил границу.

Поручик отметил, что в облике штабс-капитана не было и следа беззаботности, — он передвигался так, словно шагал по тонкому льду, собранный и напряженный, напоминал сейчас грациозного хищника. Прежний балагур и повеса, несомненно, был опытным бойцом, на которого стоит полагаться…

Они остановились перед ближайшим зданием. Элвиг смотрела на него вовсе уж завороженно, не в силах глаз оторвать. Медленно направилась к проему.