Завтра будет лучше

– Погоди, вот родишь сама, и будет твое сердце болеть оттого, что ты не можешь дать ребенку всего, к чему она тянет руки. А когда она подрастет и покинет тебя, тогда ты, может быть, поймешь, каково мне…

На лестнице послышались шаги отца. Мать автоматически зажгла газ и начала готовить яичницу. Когда на сковородку упала слеза, горячий жир брызнул на руку Фло, заставив ее поморщиться.

– У меня будет ребенок, папа, – объявила Марджи, опережая мать.

– Я уж давно знаю, – ответил Хенни, вешая пальто и шляпу.

– Кто тебе сказал, папа?

– Фрэнки. С месяц назад.

– А я узнаю только сейчас, – простонала Фло.

– Ну и что, папа?

– Что «ну и что»?

– Пожелаешь мне удачи, будешь ругаться или как?

– Я думаю, – сказал Хенни медленно, как бы подбирая слова на ощупь, – это, наверное, было бы славно – иметь внука. Мы постараемся быть ему хорошей семьей, – произнес он, пожалуй, даже с достоинством.

Фло переняла у него этот тон:

– Твой отец прав. Я все сделаю, что могу, чтобы ребенок ни в чем не нуждался. – Но без мрачных мыслей она все-таки не могла: – Ну а если при родах с тобой что случится – не приведи Господи, постучи по дереву, – тогда я возьму малыша и воспитаю, как если бы он был моя собственная плоть и кровь. Он и правда мне не чужой, – честно прибавила она.

Формально предложив дочери остаться на ужин, Фло ожидала всегдашнего: «Я бы с радостью, да надо идти готовить для Фрэнки». Вместо этого дочь сказала:

– Конечно, я поужинаю с вами.

– А как же Фрэнки? – совестливо спросила Фло.

– Ничего, поест разок из холодильника, – ответила Марджи.

Фло, как всегда, проявила практический ум.

– Или пойдет к матери.

Марджи захотелось обнять родителей, но она побоялась, что Фло фыркнет: «Брось эти глупости!», – а Хенни заплачет. Поэтому она сказала только:

– Нигде больше я не ела такой вкусной яичницы.

Но они и так все поняли.

Глава 30

Марджи давно хотела зайти на свою бывшую работу, чтобы повидаться с девушками, как обещала. Но по разным причинам визит все время откладывался. Однажды она получила письмо в конверте с шапкой «Томсона-Джонсона». Над названием фирмы стояло имя Уэйна Прентисса. Внутри Марджи обнаружила номер фирменной газеты. Одна из статей называлась: «Что стало с __________» (на месте имени стоял прочерк). В шуточно переиначенном тексте песни «Что стало с Сэлли»[42] имя тоже было пропущено. Нескладные строки посвящались бывшим сотрудницам:

Была у нас Джини,Была у нас Рини.Без них в нашей фирме все загрустили,

Хоть говорят, они деток родили.А что стало с _________, скажите вы мне?

На месте всех прочерков мистер Прентисс вписал «Марджи». Марджи восприняла это как персональное приглашение. Ей было приятно, что о ней помнят, и на следующий день она решила наконец-то отправиться в контору.

Для того чтобы показаться старым друзьям, было самое время. Никогда еще она не чувствовала себя и не выглядела лучше, чем теперь. Для нее наступила пора спокойного ожидания. Природа заговорщицки помогала ей. Приступы тошноты давно прекратились, теперь Марджи все время ощущала аппетит. Самая простая пища казалась необыкновенно вкусной. Сон стал глубоким, сновидения исчезли. Светлая кожа засияла, волосы приобрели более насыщенный оттенок и заблестели. Не стало впадинок под скулами, на левой щеке при улыбке теперь появлялась ямочка. А еще Марджи очень гордилась тем, как налились ее груди (до сих пор они были маленькими, как у подростка).

Контора выглядела чуть меньше и чуть обшарпаннее, чем Марджи запомнила. Первым делом она зашла поздороваться с мистером Прентиссом. Он выглядел более усталым, чем запомнился ей. Очков на нем не было. Когда Марджи вошла, он встал и взял ее руки в свои.

От его прикосновения по ней пробежала дрожь от ладоней и до самых плеч. Прикосновения Фрэнки такого ощущения не вызывали.

– Марджи! Наконец-то вы вспомнили дорогу к нам!

– Да.

– Как вас встретила ваша новая жизнь?

– Замечательно.

– Все хорошо?

– Кажется, да.

– Как ваш муж?

– С ним все в порядке.

– А с вами?

– Со мной тоже.

Разговор получился не слишком содержательным. Входя в кабинет мистера Прентисса, Марджи чувствовала себя спокойно и уверенно, но сейчас к ней вернулся прежний комплекс неполноценности.