Завтра будет поздно

Кронштадтские меньшевики не знали, как быть: что ответить Чхеидзе? Фискалить им не хотелось. И болото, напуганное вызванным переполохом, помалкивало. Ответ держали большевики. На этот раз они были дипломатичней обычного. Уверили, что никто не собирается отделяться от России и не отказывается от сношений с Временным правительством, поскольку оно реально существует. Распоряжения Временного правительства распространяются на Кронштадт так же, как и на всю Россию. Но моряки желают, чтобы в их городе распоряжался не присланный наместник, а правительственный комиссар, выбранный из флотской среды.

После таких разъяснений руководители Петросовета поблагодарили кронштадтцев за морское гостеприимство и пригласили их прибыть с ответным визитом на свое заседание.

Кронштадтцы, чуя недоброе, послали в Петроград самых зубастых ораторов.

Заседание Петросовета на этот раз происходило не в Таврическом дворце, а в Мариинском театре. Все было рассчитано на театральные эффекты. Члены президиума сидели на ярко освещенной сцене, с которой в партер были проложены сходни, покрытые парадными коврами.

Перед началом заседания на сцене появился Керенский. Он был в военном френче и галифе. На ногах сверкали темно-коричневые краги, а правая, забинтованная рука покоилась на темной перевязи, словно министр недавно вырвался из пекла сражений.

Поочередно подав ладонью вверх левую руку всем членам президиума, Керенский взошел на трибуну и доверительно, точно посвящая собравшихся в великую тайну, сообщил, что очень торопится на фронт, сюда явился попрощаться с депутатами родного Совета.

«Ну и фигляр! — удивлялись кронштадтцы. — Раненым прикидывается, не доехав до окопов».

Министр был явно взвинчен предстоящей поездкой на фронт. Выразив надежду, что без него депутаты будут тверды и беспощадны к врагам революции, он заверил всех, что не пожалеет жизни и выполнит то, что возложила на него Родина, — приведет армию в боевое состояние.

— Пожелайте мне победы! — выкрикнул Керенский. Театрально вскинув вверх руку и сделав прощальный жест, он сбежал по сходням со сцены и, сопровождаемый двумя адъютантами, покинул заседание.

— Ничего разыграно! — сказал Рошаль. — Только пошлости многовато.

— Перестаньте! — зашикали на него рядом сидящие эсеры. — У вас, нигилистов, нет ничего святого.

После ухода Керенского Петроградский совет заслушал доклад комиссии о поездке в Кронштадт. Сообщение делал меньшевик Анисимов. Он отметил, что никаких «ужасов» комиссия на острове Котлин не обнаружила, но вызывающий матросский дух существует. И принялся костить кронштадтцев за изгнание правительственного комиссара.

— Мы стремимся создать крепкую власть на местах, — говорил он, — посылаем своих представителей от Центрального правительства, а кронштадтцы, подбиваемые Лениным, все разрушают. Подают дурной пример неподчинения. Так могут поступать только враги революционной демократии.

Этот выпад заставил председателя Кронштадтского совета Любовича выступить с возражениями.

— Мы хотим крепкой власти не буржуазии, а Совету рабочих и солдатских депутатов, — сказал он. — Так почему же вы, руководители Совета, набрасываетесь на нас за это?

Ему захлопали. Послышались возгласы:

— Правильно, довольно в прихвостнях буржуазии ходить!

Неожиданное настроение собравшихся могли сбить только опытные ораторы.

Один за другим выступали Церетели, Скобелев, Чернов. Расписывая «ужасы кронштадтской анархии», они настаивали, чтобы офицеры, арестованные матросами в февральские дни, были переданы на справедливый суд в Петроград, потому что на острове-де они каждодневно подвергаются моральным и физическим пыткам, так как брошены в холодные казематы. Называя кронштадтцев зачинщиками гражданской войны, министры потребовали строгого наказания руководителям.

— Давай, Сема, покажем, что и мы — не лыком шиты, можем сдачи давать, — посоветовали кронштадтцы своему главному оратору — Семену Рошалю.

Этот круглолицый, чубатый студент обладал юмором. Нужно было слышать взрывы матросского хохота, когда на Якорной площади выступал Рошаль.

— Попробую, — пообещал он товарищам.

Юноша знал, что на этот раз остроумной шуткой не развеселишь собравшихся. Да и нужно ли это делать, когда хотят поставить тебя на колени?

— Товарищи, мы, кронштадтцы, захватившие власть, строго идем по пути, указанному Петроградским советом. Вы стремитесь взять власть не только в столице, но и по всей России, — с серьезным лицом сказал Рошаль. — И это правильно. Иначе для чего же огород городить? Мы лишь скромные последователи, но, видно, наивные: думали, что власть берется для выражения воли пролетариев, а не в угоду буржуазии. Вышло, ошиблись, извините, пожалуйста. А может, мы не в этот театр попали?

Его слова вызвали аплодисменты и ропот в зале. Рошаль тотчас же переключился на министров, пугавших ужасами тюрем.