Завтра подует завтрашний ветер

На следующий день, в пятницу, казалось, что Чонхо оставался прежним, может, даже был более разговорчив, чем обычно. Но то только казалось. Вроде бы все, как и всегда, и его новая временная работа была такой же скучной, как и всегда, а команда на тренировке такой же шумной, но внутри него самого что-то изменилось. Несколько раз он в последний момент отменял уже набранный вызов в своем телефоне, понимая, что не знает, что хочет сказать. Его чувства не могли облечься в слова, были слишком смешанными и неясными, и, уж точно, совсем неизвестными. Наконец, поздним вечером, когда фонари уже зажглись, но улицы еще не собирались пустеть, раздался телефонный звонок, заставивший Чонхо в следующую же секунду схватить телефон. Звонила она.

Звонила, чтобы сказать, что уезжает.

– Когда? – спросил он, хотя нужно было остановить, удержать и не отпускать. Казалось, будто в этот момент говорит другой человек, а он слушает со стороны.

– Через два дня, – был ответ. Ее голос звучал слабо, и можно было бы подумать, что прозвучи хоть одно возражение, хоть одна просьба остаться, она бы тут же согласилась.

– Вот как… Так быстро.

– Так получилось. Следующий рейс из Кимпхо** только через три дня, а это долго и… Хочешь увидеться?

– А ты этого хочешь?

– Я… – она немного помолчала, – я не знаю.

Но все-таки они встретились, как всегда, поздно вечером. И вроде бы все было как обычно, будто ничего и не произошло, и городские огни горели по-прежнему, и люди так же разговаривали, и автомобили так же шумно шелестели по такому же серому асфальту, но казалось так, что тысяча километров разделяет их уже сейчас. Об отъезде больше никто не говорил.

*Мёндон – район, где находится множество развлекательных центров и магазинов одежды.

**Кимпхо – второй по значимости международный аэропорт в стране.

– Ты все-таки пришел?

Мидори стояла около дома кузины, одной рукой держа над головой зонтик, а другой – придерживая чемодан на колесиках, не такой уж большой, как можно было бы представить. Утро понедельника выдалось на редкость дождливым, еще немного и настоящая буря разразится. Ветер словно с ума сошел – дул ото всех сторон.

– Пришел.

Чонхо оказался здесь раньше, чем нужно было, но звонить, чтобы сказать, что он тут, не захотел. Просто ждал. Без лишних слов он взял ее зонтик, чтобы он укрывал от холодного дождя обоих, помог везти сумку. Она лишь обвила его руку, ведь это было так необходимо. На протяжении всей дороги, не отличавшейся коротким расстоянием, они почти не говорили, вплоть до того момента, пока в поезде не объявили нужную станцию метро в Конхан-дон*.

– Дальше не провожай меня, не надо, – вдруг сказала она, когда они вышли из подземки.

– Но ведь…

– Если ты проведешь меня до самого аэропорта, и мы попрощаемся там, то это будет навсегда. А так будет казаться, что мы просто ненадолго расстались, как раньше, как будто я домой к сестре ушла.

Чонхо провел загрубевшими кончиками пальцев по ее щеке.

– Ладно, – согласился он. – Тогда счастливой дороги, или что там еще говорят…

Она глубоко вздохнула.

– Я буду очень скучать по всему этому, по городу буду скучать, по этому университету… по тебе буду скучать. Прощай, Чонхо, – говорила она, улыбаясь немного печально, но тепло, как светит солнце августовским вечером. Сказала без своего привычного -кун, впервые, наверное.

– До свидания, Мидори, – ответил он, обняв так, будто и отпускать никогда не собирался. А дождь все лил, не обещая теплой и солнечной погоды еще несколько дней. Она с трудом удержала зонтик – настолько крепки были его объятия.

И все-таки нужно было идти. Она шла медленно, хотя нужно было поторопиться, уже успела отойти на десяток шагов, когда Чонхо окликнул ее, подбежал. Он много думал об этом, но все как-то не находилось времени сказать. А когда, если не сейчас?

– Я забыл кое-что.

Она вопросительно посмотрела на него.

– Я давно хотел тебе сказать… – он ласково взял ее лицо в свои ладони, заглянул в глаза, словно в самую душу. – Я хочу, чтобы ты знала это, и чтобы не забывала. Мидори, аи шитэруё**.

На лице ее отразилось все удивление, что она почувствовала от этих слов, но оно быстро пропало. Улыбка ее была красивее всех, что он когда-либо видел, а глаза стали озорными и сияющими, как и прежде.

– Я тоже давно хотела сказать кое-что, – ее голос чуть дрогнул. – Я желаю тебе успехов, хочу, чтобы ты добился как можно большего, а еще… Саранхэ***, Чонхо.

А потом она ушла, стараясь не оглядываться, что давалось ей с большим трудом. Он долго смотрел ей вслед, борясь с желанием снова окликнуть, догнать. Водяная буря успокоилась, бриллиантовые капли тихо касались земли, не удержавшись на небе. Сердце успокаиваться не хотело. Кап-кап… зонтик был новый и уж точно не бракованный, но по ее лицу скатилась капля. Кап-кап… капли стекали с кончиков его пальцев, так недавно прикасавшихся к ее лицу.

*Конхан-дон – окрестности района Кансо.

**Аи шитэруё – Я люблю тебя, яп.

***Саранхэ – Я люблю тебя, кор.