Завтра утром

— Она не скажет… не станет раскрывать источников.

— Утечка из управления. Может, стоит поискать здесь.

— И источник может быть не один, — подумала вслух Морисетт, плюхнувшись на стул.

— Или не одна.

— Я говорю безотносительно пола. То есть полицейский, секретарь, привратник, да кто угодно, господи. — Она подняла брови. — Какие мы сегодня чувствительные.

— А ты бы не была?

— Да уж наверное.

— И не забудь об этом. — Он подтолкнул к ней распечатку письма, которое получил дома, мимо полупустой кофейной чашки и пачки бумаг.

Она взглянула на страницу и вздохнула:

— Всю ночь про него думала.

— Это всего-навсего дружеская записочка от убийцы, — съязвил он. — Распечатка не так эффектна. Вот, прочитай с экрана.

— И снова Гробокопатель… Вот у нас четвертый номер, кто-то помер. Треть готова — будет ли еще? — прочитала она вслух, хотя, собственно, это уже видела. — Ну как, наши спецы выяснили, кто это отправил?

— Пока нет. Я ответил ему, но письмо вернулось. Что и следовало ожидать. Бентли надеется, что сумеет выяснить адрес, сервер, или как там его, и узнать, откуда пришло письмо, но я уверен, что ничего у него не выйдет. Он переправил письмо в ФБР.

— Да ты с самого утра вкалываешь.

— А еще я говорил с Окано. Скоро выйдет коммюнике.

— Она снова предупредила, что ты отстранен от дела? — Морисетт устроилась поближе к батарее под подоконником.

— Да, но она не может не замечать того, что этот Гробокопатель, кем бы он ни был, все время мне пишет. Вот… Посмотри-ка еще раз.

Неохотно расставаясь с теплой батареей, Морисетт наклонилась над столом. Рид повернул монитор так, чтобы она могла видеть исходное сообщение от убийцы вместе с картинками — мелькающие фотографии жертв, лица, превращающиеся в черепа, тела, от которых остаются только скелеты, скелеты распадаются на кости, а кости снова собираются в первоначальные фотографии.

— Кто этот тип?

— Не знаю. Нужно выяснить это как можно скорее.

— Я сравнила четыре жертвы — то есть если в список входят уже мертвые… Но кроме того, что все они жили в Саванне, общего не слишком много. Барбара Джин Маркс и Роберта Питере отличаются почти как день и ночь — по возрасту, интересам, стилю жизни… Единственная возможная ниточка — то, что обе были связаны с искусством. Ходили на благотворительные приемы, открытия выставок и тому подобное. Но если Роберта действительно интересовалась, Барбара ходила туда составить компанию мужу. Типа «смотрите, какая у меня жена». Ну, понимаешь. Рид поерзал в кресле.

— Значит, жертвы еще будут?

— Всего двенадцать.

— Не странно ли? Определенное число никак не связанных друг с другом жертв. Я имею в виду, что если ты убийца, так уж убийца, чего мелочиться?

— Так он, может, и не мелочится. Может, это первая волна. Тут двенадцать, а потом он куда-нибудь переедет. Или он дразнит нас.

Рид вертел в руках карандаш, стуча по столу ластиком с обратной стороны. Он проглотил пару таблеток ибупрофена, которые нашел в верхнем ящике, и запил их холодным кофе.

— Значит, ты думаешь, он нас дурачит?

— Нет, он нам подсказывает. Хочет нас во что-то вовлечь. То есть скорее меня.

— А почему тебя?

— Из-за Бобби.

— Нет, вряд ли. Если только у тебя не было горячего секса еще и с Робертой Питере, — сказала Морисетт с тенью улыбки.

Он фыркнул:

— Нет, для меня она слишком молоденькая.

— Юбка есть юбка.

— Да, наверное, — сказал Рид, не отрываясь от монитора. — Это кто-то, кому я перешел дорогу.

— Ох, надеюсь, что нет. Мы тогда его вообще не найдем. Это же иголка в стоге сена!

Рид кинул на нее убийственный взгляд, но тут зазвонил ее сотовый.

— Я поговорю, возьму себе кофе и вернусь, — сказала она, глядя на определитель номера. — Это Барт. Круто. Ничего хорошего. — Она ушла по коридору, и Рид начал думать о числе двенадцать. Если Окано войдет и увидит, что он работает над этим делом, ему конец. Значит, этот ненормальный все время связывается с ним, чего-то от него хочет. Он начал составлять список людей, у которых на него может быть зуб… начиная с тех, кто знал, что у него были отношения с Бобби. Единственным именем, которое он вспомнил, было имя Джерома Маркса, хотя наверняка Бобби сказала еще кому-то, да и Джером тоже. Рид не знал ни Роберту Питере, ни Томаса Мэсси, ни Полин Александер. Только Бобби Джин.

Звякнул телефон. Все еще глядя в экран компьютера, он взял трубку: — Рид.

— Привет, рад тебя слышать! Это Джед Болдуин из графства Лампкин.

— А, шериф. — Рид откинулся на спинку кресла так, что оно застонало. Он представил себе топорное лицо Джеда Болдуина.