Завтра всё наладится

– Спасибо, но я пожалуй пока на учебе сосредоточусь, ― девушка демонстративно открыла книгу, дожидаясь, пока загрузится на компьютере тормозящий 1С.

– Ну смотри, как знаешь, ― пожала плечами Оля. ― Хорошей смены.

– И тебе отдохнуть успешно.

По утрам в хостеле тихо, лучше, чем дома. Вот бы и правда кого встретить, прынца какого, а там недалеко до отдельного жилья, вдвоем они бы аренду потянули… Тиндер что ли поставить когда-нибудь… Хотя, глупости это всё. Нету никого ― и не судьба. Да и на кого оставить бабушку с её мытьем полов, маму с её скандалами, Юру с Зиной наконец?

Встряхнув головой, Соня встала за кофе. Начинался суматошный день, хлопали двери. Вот бы успеть до вечера хоть двадцать страниц учебника прочитать, а то экзамен уже в понедельник…

Гена

В Москве весной пахнет так же, как в провинциальных городках. Когда Геннадий, тогда ещё просто Генка, приехал в столицу впервые с однокурсниками посмотреть кино и посмотреть на девушек в коротких платьях, он больше всего удивился запаху. Если идти по старинным улицам, даже не по парку, и на миг прикрыть глаза, то совершенно не поймешь, что за город вокруг.

Не менее уютно, чем на старых улицах центра, вдали от кольца. Стоит углубиться от метро во дворы теплым солнечным днем, найдешь обязательно болтающих бабушек с болтающимися без дела внуками, дедушек с пивом и давно уже просроченным домино, мамочек с колясками, парочки, стесняющиеся целоваться, и всё это в бликах зеленого и синего от свежих блестящих скамеек.

Выйдя из подъезда вслед за танкомчащейся женой, Гена неторопливо похлопал по карманам длинного серого пальто, вытащил пачку из кармана, зажигалку из пачки и сигарету из-за уха, где она заранее притаилась в ожидании скорой, но яркой дымящейся смерти. Утро было уже по-настоящему весеннее, звонкое, мокрое от тающего снега и капающих сосулек, блестящее зачем-то помытыми в такую погоду соседскими машинами и расцвеченное теми самыми, с юности запомнившимися, юбками московских барышень.

Жена бормотала что-то про хозяйку квартиры, поиск работы, закончившийся чай и новое пальто, но первый час дня Гена никак не мог заставить себя её слушать.

Ещё в районе почему-то совсем не пользуются светофорами. В центре бегают через шоссе только отчаянные, а тут невидимые следы пешеходов раскиданы по всей дороге от одного перехода до другого. И ладно бы молодежь, но ведь и бабка с дедом какие-то туда же ― дороги толком не видят, размахивают палками изо всех сил, ползут как два серых слизня прямо под недовольно тормозящие машины.

Жить в Москве Гена никогда не планировал. После первого памятного визита прошло уже лет двадцать, дай Бог памяти, и всё это время вспомнить и поностальгировать по ножкам на высоких цокающих каблуках совсем не тянуло, возможно, потому, что юбки вместе с кинофильмами стали нормой даже в их неблизком к центру России городке.

Утренние философские сигареты всегда соревнуются в скорости прогорания с вечерними, кухонными, шипящими в мокрой от постоянного ополаскивания пепельнице одна за одной, вдвое или втрое преобладающими числом своим над темами разговора, доползающими до самой ночи в желтом свете настольной лампы под тканевым абажуром с кружевами.

В детстве Гена писал стихи. Стихи, по мнению мамы, выходили неплохие. Но после отправки их в издательство курс родительского настроения сменился, и Генины тетрадки исчезли под учебниками обществознания и истории. Смешно вспоминать о них сейчас, но забыть после вчерашнего звонка бывшего одноклассника не удавалось.

Одноклассник, мечтавший учить детей или на худой конец запускать в космос ракеты, стал скромным главным редактором незаметной газетенки с тиражом в пару миллионов экземпляров еженедельно. В газете, как ни странно, была колонка стихов, почему-то не полностью забитая фантазиями графоманов.

– Я же помню, ты хорошо писал в школе, классе этак в восьмом? Как не пишешь? Может, хоть те стихи сохранились? Блин копченый, ну так ты попробуй, что сложного? Да я бы, еперный театр, сам себе уже давно стихи писал в колонку эту, но ведь я не могу в разных стилях писать, да и авторство свое отдавать не лох. Да соберись ты, не каждый день редакторы сами к авторам приходят, понимаешь? Жду пробное стихотворение до завтрашнего вечера, а ты как хотел, год что ли?

Хорошо, Машка разговора не слышала, а то уже вовсю ныла бы, что он теряет шанс заработать денег. Да и какие деньги на стихах, смешно.

А всё же жаль, ни одного завалящего образца, всё сжег в шестнадцать лет, стараясь не заплакать и поверить в юридическое светлое будущее…

– Ты слушаешь меня или нет? Говорю, надо завтра минимум два собеседования назначить, сейчас газету купим, в шаурмичную сядем и сразу искать, договорились?

– Может, в парк лучше, Маш? ― робко уточнил Гена и сделал последний глубокий глоток дыма с запахом сырой подснежной земли.

– Вот найдешь куда сходить ― и хоть в цирк!

Вздохнув, Геннадий выкинул окурок и зашагал быстрее, догоняя жену в её стремлении к ларьку Союзпечати. Утро чирикало всеми птицами: «Сейчас бы пива, пиу-пиу, пива-пива…»

Зина

― Вот ты где!