Зажги себя! Жизнь – в движении. Революционное знание о влиянии физической активности на мозг

Моника Старкман из Мичиганского университета изучает синдром Кушинга – дисфункцию эндокринной системы, при которой в организме безостановочно производится кортизол. Научное наименование этого недуга говорит само за себя – гиперкортицизм. Его симптомы устрашающе походят на признаки хронического стресса: тот же набор веса в средней части туловища; уменьшение мышечной массы и ее замена жировой тканью; инсулинорезистентность (нечувствительность к инсулину) и возможное развитие диабета; приступы страха, тревожные и депрессивные состояния и повышенный риск сердечно-сосудистых заболеваний. Среди многих прочих интересных открытий Старкман удалось обнаружить, что степень сжатия гиппокампа и утраты памяти прямо пропорциональны повышению уровня кортизола.

Если хронический стресс расправляется с гиппокампом, убивая в нем нейроны, сжимая их ответвления и противодействуя нейрогенезу, то миндалевидное тело в это время, кажется, процветает. Стрессы создают больше нейронных связей в этом органе мозга, который все время требует новых порций кортизола, хотя его и так уже в избытке. Таким образом негативная ситуация подпитывает саму себя. Чем больше сигналов направляет миндалевидное тело, тем сильнее оно становится. В конечном счете оно берет верх в своих прежде партнерских отношениях с гиппокампом и подавляет последний. Восприятие человеком окружающего мира искажается, а его память переполняется страхами. Стресс становится всеобщим и превращается в постоянное ощущение опасности, которое становится устойчивым тревожным состоянием личности. Кажется, что все окружающее наполнено стресс-факторами и раздражителями. Это вызывает еще большее напряжение. «Человек превращается в некое существо, которое охватывают все более острые тревожные состояния, а его мыслительные способности нарушаются».

Страдая от хронического стресса, человек утрачивает способность сравнивать текущую ситуацию с тем, что хранится в памяти. Он не в силах вспомнить, что всегда может схватиться за спасательный круг и сбежать от стресса – что у него есть друзья, с которыми он может поговорить, и конец света пока не наступил. Человеку становится труднее генерировать позитивные и реальные мысли. В конце концов нейрохимическая картина его мозга может измениться в сторону перманентного беспокойства и депрессии.

Хронический стресс – не единственная причина психических расстройств и депрессий. И он не обязательно приводит к этим недугам. Но очевидно, что он лежит в основе многих наших страданий, как физических, так и психологических. На протяжении последующих глав я постоянно буду возвращаться к его биологии.

То, что хронический стресс оказывается причиной многих проблем, в какой-то степени позитивно, потому что мы понимаем: от умения реагировать на перенапряжение серьезно зависит состояние тела и мозга. Большая часть эволюции человечества проходила в условиях, когда предки занимались охотой и собирательством. И хотя изменить мы ничего не можем, это знание дает многое. Как пишет Макьюэн в книге The End of Stress as We Know It («Конец стресса, который мы знаем»): «Совершенно не обязательно и совсем ненормально, чтобы те природные механизмы, которые призваны нас защищать, стали бы для нас угрозой».

Наука о «сжигании» стресса

Вы уже знаете, что главная функция мозга – передавать сигналы, то есть информацию, от одного нейронного синапса к другому. Будучи мощным инструментом активизации обменных процессов в организме, физические упражнения существенно влияют на синаптическую активность, а следовательно, на то, что мы думаем и чувствуем. Движения усиливают кровоток и увеличивают выработку глюкозы, что очень важно для жизнедеятельности клеток. Более мощный приток крови приносит органам больше питания и кислорода, который нужен для превращения глюкозы в аденозинтрифосфат. Мозг переключает кровоток с префронтальной коры на области среднего мозга, где расположены органы, о которых мы много говорили, – миндалевидное тело и гиппокамп. Подобная расстановка мозгом приоритетов может объяснять то, что многие исследователи во время активных упражнений обнаруживают некоторое замедление у человека высших форм мыслительной деятельности.