Зажмурься покрепче

Девушка на экране что-то произнесла и улыбнулась. Эштон что-то ей ответил и сделал какой-то жест рукой, а затем отправился в центр зала и поднялся на небольшое возвышение, где, по-видимому, когда-то был алтарь. Теперь он стоял спиной к камере и лицом к ученицам. Голоса вскоре совсем затихли.

Гурни снова спросил Хардвика:

— Ты понимаешь, о чем они говорят?

Тот покачал головой.

— Да фиг знает. Слишком шумно. Он мог сказать что угодно, я ж по губам читать не умею.

Эштон наконец обратился к ученицам. Голос его был спокойным, уверенным и звучным и красиво резонировал под старинными сводами.

— Девочки, — начал он, вкладывая в это слово благоговейную нежность. — Случились страшные вещи, и всем нам сейчас нелегко. Кто-то злится, кто-то испуган, кто-то растерян. Все расстроены. Я знаю, что некоторые из вас теперь не могут заснуть, а некоторых мучают кошмары и приступы паники. Неизвестность — худшее, с чем можно столкнуться в такой ситуации. Мы всегда хотим точно знать, с чем имеем дело. Увы, это не всегда возможно. — Эштон говорил с энергией, хорошо выражавшей тревогу аудитории. Он весь превратился в зеркало царивших в школе эмоций, но в то же время его четкая речь и бархатный, как звук виолончели, баритон внушали необъяснимое чувство твердой почвы под ногами.

— А он крут, — прокомментировал Хардвик с такой интонацией, словно только что оценил фокус вора-карманника.

— Профессионал, — согласился Гурни.

— Но ты, Шерлок, все равно круче.

Гурни вопросительно поднял бровь.

— Думаю, ему бы не помешало посетить твою лекцию в академии.

— Откуда ты знаешь про мои лекции?..

— Тс-с-с, — прошипел Хардвик. — Все пропустим, — он кивнул на экран.

Голос Эштона окутывал зал, как вода окутывает камни на пороге реки.

— Некоторые из вас спрашивают, как движется расследование. Что известно полиции, что они делают, когда поймают преступника. Это все правомерные вопросы, мы все ими задаемся. Наверное, нам было бы легче, если бы у нас было больше информации, если бы каждый мог поделиться переживаниями, задать свои вопросы, получить какие-то ответы… Для этого я сегодня пригласил двух главных следователей по этому делу, и завтра утром они приедут в Мэйплшейд, чтобы рассказать нам, что происходит и что будет дальше. Вы сможете задать им вопросы, и у них тоже будут вопросы. Думаю, это будет полезный разговор для всех нас.

Хардвик цокнул языком.

— Во дает, а.

— По-моему, он…

— Выйдет чистым из любого дерьма!

Гурни пожал плечами.

— Я думаю, он просто хорошо управляет трактовками происходящего.

Хардвик ткнул пальцем в экран.

В этот момент Эштон достал мобильный, поморщился и поднес его к уху.

Затем что-то сказал, но девушки снова принялись разговаривать друг с другом, и его реплик не было слышно.

— Все-таки что он говорит? — задумчиво спросил Гурни.

Хардвик внимательно наблюдал за его губами, но снова покачал головой:

— Что угодно.

Закончив разговор, Эштон убрал телефон. В заднем ряду одна из девушек подняла руку. Поскольку Эштон ее не заметил или не обратил на нее внимания, она встала и принялась ему махать. Тогда он перевел на нее взгляд.

— Девочки, похоже, возник вопрос. Или комментарий?

Девушка, которая оказалась той самой блондинкой с миндалевидными глазами, сказала:

— Ходят слухи, что сегодня здесь видели Гектора Флореса, прямо в нашей часовне. Это правда?

Эштон заметно заволновался.

— Что? Где ты это услышала?

— В главном здании на лестнице. Там какие-то девочки разговаривали, не разглядела кто, далеко стояла. Но одна говорила, что видела Гектора. Если это правда, то мне страшно.

— Если бы это было правдой, это действительно было бы страшно, — ответил Эштон. — Возможно, девочка, которая это заявила, объявится и пояснит? Она ведь тоже сейчас здесь, — он обвел взглядом зал, в котором повисла напряженная тишина. Секунд через пять Эштон резюмировал: — Я думаю, что некоторым из нас просто нравится рассказывать страшные истории, — голос его, однако, был по-прежнему слегка встревоженным. — Есть еще вопросы?

Одна из учениц помладше подняла руку. Эштон кивнул, и она, поднявшись, спросила:

— А мы долго здесь будем торчать?

Эштон улыбнулся с видом ласкового отца.

— Только пока это нужно и ни минутой дольше. Надеюсь, что каждая группа уже успела обсудить переживания, вызванные новостью о Саванне. Я хочу, чтобы вы еще немного побыли здесь и проговорили все, что вас гнетет, каждую мысль, позволяя друг другу и вашим помощникам поддержать вас. Это действительно работает. И мы не раз в этом убеждались.

Эштон спустился с возвышения и прошелся по группам, по-видимому, говоря каждой какие-то теплые слова, но, судя по пристальному взгляду, наблюдая за ходом обсуждения. Иногда казалось, что он внимательно слушает разговоры, а иногда — что погружается в собственные мысли.

Гурни посмотрел на него и внезапно понял, что все это выглядит ужасно странно. Церковь давно перестала быть церковью, однако атмосфера, запахи и звуки в ней сохранилась прежние. И вот он наблюдал собрание одержимых грешниц в доме Господа.