Зазимок

– Не знаю… сегодня ночью… будто толкнуло что… просыпаюсь… батя передо мной… глаза красные, очумелые, глядят мимо… в одной руке ковш, в другой… и как нашёл он… может, во сне и отыскал?.. не просыпаясь, то есть… ко мне склонился, говорит: милая моя, нет на тебе греха, мол, никакого, так как скотина – не умом живёшь, а по указу, но уж и мой, мол, хоть и тяжкий, но прости… я ж не по злобе…

– Не надо, Ося, прекрати! Не надо! Сон это, Ося, это со-о-он!

– Ванька, ты что?!. Да что с тобой?! Руль отпусти! Отдай баранку!

– Ну да. Поехали, поехали…

Поехали дальше.

Словно белый дракон, по узкой полосе асфальта гонится за машиной позёмка. Въехала машина в город и канула в сумерках, скрылась в кривой улице, которая так и называлась когда-то: Каменская, а теперь по-другому, теперь так: Советская – самая длинная в городе, насквозь разрезала весь Елисейск.

Глава тринадцатая

Здравствуй, дорогая… милая… уважаемая – к сестре, пожалуй, так не обращаются… Здравствуй, дорогая сестра… Я разучился писать письма, легче, наверное, телеграммой… Кто же это был?.. Была Сима. Сима сказала… Нет, нет, Симу я помню. Отчётливо. Был кто-то ещё. О ком это мышцы лица?.. Да, да, забегал Зябнущий Дворянин. Молча, слушая музыку, попили чаю, а потом он, Зябнущий Дворянин, сказал:

– Жизнь – это театр, который начинается с порога моей квартиры.

– С какой стороны? – спросила Сима.

– То есть? – переспросил Дворянин.

И Сима уточнила:

– С какой стороны порога?

– Со стороны лестничной площадки, – ответил Дворянин. Помолчал, долго, искоса глядя на Симу, не сменив выражения лица, перевёл взгляд на Иона и добавил: – А впрочем, во все стороны. И вариант – за подоконник. Если драма, то выше, если комедия – первый этаж. Человек играет везде и всегда, даже тогда, когда он в одиночестве, и в этом случае более всего талантливо, он и актёр, он и режиссёр, и зритель он же, сновидение – совершенство его игры и режиссуры, – а потом, уже уходя и уводя Симу на выставку каких-то «левых», он, Зябнущий Дворянин, сказал:

– Музыка Фрэнка Заппы напоминает мне крепко сколоченные романы Роберта Пенна Уоррена или того же Ирвина Шоу, не знаю – пойдёт ли это в Вечность?

– Не знаю, – ответил ему Ион. И он, Ион же, обернувшись: – Юра, закрой дверь, это не к тебе, это – от меня.