Здесь был Рим. Современные прогулки по древнему городу

Почему-то одним из инструментов издевательства над чужими часто становится осел; греки и римляне считали (или делали вид, что считают), будто иудеи и христиане поклоняются ослам.

У этого суеверия даже есть умное название — онолатрия, от греческих слово онос

, «осел», и латрис, «почитатель».

Наконец, дом, где Август родился, тоже находился где-то на Палатине, возле «Бычьих голов» (что это — мы не знаем); во всяком случае, некий юноша Гай Леторий, обвиненный в прелюбодействе, умолял Сенат смягчить ему наказание, оправдываясь в числе прочего тем, что он — владелец и как бы блюститель земли, которой при появлении на свет коснулся божественный Август. (Римских младенцев первым делом клали у ног отца, и тот, поднимая ребенка на руки, официально признавал его своим.) Дальнейшая судьба Летория неизвестна, но на месте рождения Августа Сенат постановил соорудить святилище.

Дворец

Настоящие дворцы на Палатине стали строить только во времена Тиберия и Нерона. При Августе до таких роскошеств дело еще не доходило, и властелин Рима напрашивался в гости к друзьям и даже к вольноотпущенникам, чьи дома были удачно расположены на южном склоне холма, чтобы посмотреть из верхних этажей на цирковые представления. Следующие императоры заняли под дворец то место, где сейчас разбиты сады Фарнезе. В подвале этого дворца находилась темница, где в 33 году н. э. Тиберий уморил голодом своего внучатого племянника Друза, обвинив его в заговоре. Историки сочувственно свидетельствуют, что юноша перед смертью в отчаянии жевал солому из собственной подстилки.

Большую часть археологической зоны Палатина занимает дворец Флавиев (называемый также дворцом Домициана). Он до сих пор не раскопан полностью; особенно непонятно, что находится в его северо-восточном секторе, возле церкви Св. Бонавентуры. Тем не менее только доступная часть занимает более трех гектаров. Зданий такого масштаба в Риме до того просто не было.

Императору Домициану не повезло с историками. Известно о нем в основном из трудов Светония и Тацита, которые писали при императорах следующей династии (Нерво-Антониновой). Переход от Флавиев к Нерве произошел насильственно, преемственность была прервана; чтобы не представлять новую династию узурпаторами, придворные историки были должны изобразить Домициана в мрачных тонах. Так и получилось, что после двух идеальных Флавиев третий неожиданно оказался чудовищем.

Вот характерные примеры. В первые дни своего правления Домициан якобы запирался один на несколько часов и занимался тем, что протыкал мух острым грифелем (один острослов на вопрос, нет ли кого с Цезарем, ответил: «Нет даже и мухи»). Казнил он без разбору и огульно; при нем впервые за долгое время похоронили по древнему и страшному обычаю весталку, обвиненную в нарушении обета девственности. Еще большее впечатление производит личное воспоминание Светония (редкость в его сочинении), относящееся к тем временам, когда Домициан резко ужесточил взимание так называемого «иудейского налога». Император в лучших традициях антисемитизма распространил эту практику не только на открыто религиозных, но и на скрывающих свое происхождение иудеев. «Я помню, — пишет Светоний, — как в ранней юности при мне прокуратор осматривал девяностолетнего старика, не обрезан ли он».[20]