Здесь и сейчас

Вокруг деревьев, что растут вдоль улицы, валяются шприцы и презервативы. На дверях ателье тату и у входа на дискотеки похабные граффити. И наркотики, всюду наркотики. Дилеры, не скрываясь, бродят по кварталу, продают на глазах у всех крэк, героин, колеса. А уж обитатели! Панки, хиппи, джанки — старые старички, одна нога в могиле — трусят, совершая прогулку перед сном или отправляясь посидеть в ближайший клуб. В Нью-Йорке в таких кварталах, чаще чем где-либо еще, можно напороться на что угодно.

Плохое, разумеется.

00.16

На углу Сент-Маркс-плейс и авеню А я остановился перед клубом «Франтик». Здесь я надеялся отыскать Элизабет Эймс. Вошел.

Жара как в парилке, народу — не протолкнуться. Дуэт бас-гитаристов терзал песню Вана Моррисона. Алкоголь тек рекой. На танцплощадке танцевали впритирочку, задевая друг друга потными волосами. Но главный спектакль — в баре, где официантки в джинсовых мини-шортах и кепках на голове жонглировали бутылками, раззадоривая клиентов на выпивку. По очереди они вспрыгивали на стойку и отплясывали что-то весьма смелое, так что я понял: третий номер бюстгальтера тут важнее умения приготовить «Маргариту» или «Дайкири».

Я протолкался к стойке и заказал себе «Джек Дэниелс» у рыжей пухлявочки с цветными татуировками до выемки на груди. Она была постарше и поплотнее остальных официанток. Взглянув на ее прическу, я вспомнил картину Тулуз-Лотрека «Ла Гулю с подругами входит в Мулен-Руж».

— Добрый вечер, вы не знаете, Элизабет сегодня здесь?

— В той стороне бара, голубчик. Но ты такой паинька, мне кажется. Лиза таких не жалует.

— Спасибо за совет.

Я прищурился и сразу увидел ту, что искал.

— Лиза!

Я помахал ей рукой, зовя к себе, словно мы были старинными друзьями. Я был почти уверен, что она меня не узнает. Во всяком случае, сильно надеялся на это. Мы видели друг друга две секунды, я получил удар в нос и тут же, защищаясь, закрыл лицо руками.

Молодая женщина, нахмурившись, направилась ко мне. А что, если она меня все же запомнила? Я сразу принял меры предосторожности.

— Добрый вечер! Вы, как я знаю, учитесь в Джульярдской школе?

Упоминание о школе сразу ее успокоило. Она перестала быть официанткой, нанятой за умелое владение своим телом, она стала студенткой престижной школы драматического искусства.

— Мы знакомы?

Я отрицательно покачал головой, постаравшись улыбнуться самой обаятельной улыбкой.

— Нет, но мне посоветовали обратиться к вам.

— Кто? Дэвид?

Я вспомнил, что Дэвидом звали парня, которому она писала любовные письма. Поколебался и ринулся головой в омут:

— Да. Дэвид сказал мне, что вы потрясающая актриса. А у меня как раз есть для вас роль.

Она передернула плечами.

— Ладно сказки рассказывать!

Но я видел, что ей любопытно, хотя в то же время чувствовалось, что она мне не доверяет. Судя по всему, ее уже не раз водили за нос.

— Честное слово, я не шучу.

— Клиентов много, я на работе.

Я удержал ее:

— У меня в самом деле есть для вас роль.

Она поджала губы, подняла глаза к небу.

— Какая?

— Специфическая, конечно, — вынужден был признать я.

— Забудьте. В порно я не снимаюсь.

— Порно и близко нет. Роль самая что ни есть обычная. Роль медсестры.

— Медсестры, которая спит с пациентами?

Музыка ревела так, что приходилось чуть ли не орать, чтобы быть услышанным.

— Нет!

— Значит, она спит с врачом?

— Нет, она ни с кем не спит! У вас мания, что ли, честное слово?

— Мания у вас.

— У меня?

— У мужчин.

Я покачал головой с сокрушенным видом. Элизабет невольно улыбнулась.

— Извините, у меня был сегодня тяжелый день. Какой-то псих ворвался утром ко мне домой и пытался изнасиловать прямо под душем… А вы отдохните у нас, повеселитесь, — сказала она и пошла прочь.

Я попробовал ее удержать, но она была уже на другом конце стойки, наливала по новой текилу ребятам с Уолл-стрит, которые пришли сюда, в Ист-Сайд, чтобы оторваться.

«Ла Гулю» подошла ко мне и предложила еще порцию виски.

— Сказала же тебе, Лиза не про тебя.

— Да я же не снять ее хочу.

— Не ври, гусенок. Лизу все хотят снять.

Я достал сигарету, «Ла Гулю» чиркнула спичкой и поднесла огонек.

— Спасибо. А кто такой Дэвид? Ее парень?

— Ну как сказать? Одно слово, художник.

На лице у нее появилась недобрая презрительная усмешка, и она прибавила:

— Всякие у него художества. Но она привязана к нему, это точно. А художник этот привязан совсем к другому…

Я тут же вспомнил напоминания из банка.

— И он тянет с нее деньги, так?

— А ты откуда знаешь?

Я курил и быстренько обдумывал полученную информацию. Потом отправился на другой конец стойки и снова попытался привлечь внимание Лизы, но из этого ничего не получилось, слишком уж много было народу.

«Ла Гулю» тоже не сидела на месте, наполняла рюмки и стаканы, но на прощание подкинула мне подсказку.

— Еще час, и малышка освободится. Хочешь потолковать с ней без суеты, посиди подожди у Дамато.

— Дамато?

— Да, в пиццерии на углу Десятой и Стивенсен-стрит, она всю ночь открыта.

— Вы уверены, что она туда придет?

Рыжая от меня отмахнулась:

— Если сказала, значит, жди там.

01.36