«Здесь начинается ад»

– Так это… В избе осталось. – Понурили они головы.

– Распестяи… Вот из-за таких как вы – немцы до Москвы дошли! – Лейтенант зло сощурил глаза. – Сметанин! Налей им кипятку!

Сметанин, длинный и тощий как жердина, молча козырнул лейтенанту.

– Товарищ лейтенант, а покушать у вас ничего нет? А то мы уже сутки не жрамши! – взмолился Захар.

– Слышь, боец… У меня раненые уже неделю не жрамши – перекривился лейтенант.

– Товарищ лейтенант, – тихо сказал Сметанин, скинувший капюшон маскхалата и внезапно оказавшийся рыжим – Они там змею поймали и забили.

– Молодцы… Змею сварить. Бульон и мясо тяжелораненым. Передай старшине. Сам обратно в дозор.

Сметанин непроизвольно сглотнул, но, справившись с собой, опять кивнул и побрел в лес, держа винтовку как ребенка – прижав к груди. По пути он о чем-то перемолвился с лежащим возле костра мужиком.

– К костру идите. Позже вызову – сказал лейтенант. Похоже, каждое слово давалось ему с трудом.

Ребята пошли к костру и не заметили, как командир с облегчением откинулся на землю.

– Товарищ старшина, нас к вам прислали.

Тот молча, не вставая, кивнул на котел с медленно кипящей водой и кружки.

Они осторожно зачерпнули крутого кипятка и сели рядом.

– Товарищ старшина, а что за часть у вас?

Тот приоткрыл водянистые глаза:

– Первая мобильная воздушно-десантная бригада. – Почти по слогам, еле слышно прошептал он.

Парни переглянулись. Еще бы! Именно этот лагерь они и искали! Тогда не нашли, нашли сейчас. Тощих, обессиленных, больных, но все еще ждущих самолетов с Большой земли.

А ведь самолетов то больше не будет… Командир рассказывал, что последний У-2 садился тут где-то в средине апреля сорок второго. А сегодня?

– Слышь, старшина? А сегодня какое число?

– Двадцать восьмое. – Не открывая глаза и не поднимаясь, ответил тот.

– А самолет когда был последний?

– Пятнадцатого.

– Так вы чего, уже две недели не ели ничего?

Старшина открыл глаза.

– Раненые неделю. Здоровые – три. Как мясо лошадиное протухло так и не ели.

Парни потрясенно замолчали.

– Мешки сейчас вещевые вывариваем. У кого сахар просыпался, у кого сало пятно оставило. Хорошо хоть гранаты перестали есть…

– Гранаты?? Как это?

– Так тринитротолуол-то сладкий на вкус. Некоторые несознательные ели. А потом помирали от отравления.

Старшина смолчал. Он не стал рассказывать, как самолично расстрелял бойца, сошедшего с ума и срезавшего с бедра убитого друга куски мяса…

– Товарищ старшина, а товарищ старшина! – осторожно позвал лежащего Виталик. – Нам бы это… К товарищу лейтенанту…

– Идите. – Шепнул тот в ответ и повернулся на бок.

Они встали и оглядели лагерь. Нигде не было ни одного движения. Только изредка – то справа, то слева – раздавались стоны.

И этот чертов запах смерти и разложения…

Лейтенант лежал, свернувшись калачиком.

– Товарищ командир! – потряс его за плечо Виталик.

Тот внезапно зашипел от боли.

– Не трогай, боец!

– Извините, товарищ лейтенант! – отдернул тот руку. – Ранены?

– Нет. Дистрофия у меня. Мышцы распадаются. Больно. И синяки потом… Чего хотели?

– Извините, товарищ…

– Чего хотели, говорю? – снова в его голосе лязгнул металл.

– Товарищ лейтенант! Мы, это… – Замялся Захар, не зная как сказать. А потом собрался с духом и выпалил. – Самолетов больше не будет.

Тот приоткрыл глаза. Голубого цвета, оказалось. Потом помолчал и тихонечко сказал:

– Не ори. Сам знаю. Ушли наши на прорыв. Неделю назад. Кто мог. Мы остались. Бой был. Слышно было. А потом тишина. Значит, легли, раз самолетов за нами нет.

На этот раз замолчали ребята, зная из прошлой памяти, что часть десантников вышла. Около трехсот человек. А часть раненых и ослабленных осталась где-то в болотах Демянского котла. У лесного аэродрома. Навсегда. Почему их не эвакуировали – осталось загадкой.

– Так ведь погибнете же вы здесь! – не удержался Захар.

– Мы знаем. – Спокойно ответил командир, смотря в небо широко распахнутыми голубыми глазами. – Ну и что? Значит так надо. Еще бы немца хоть одного…

И лейтенант снова прикрыл глаза.

И тут на поляне что-то хлопнуло. Раз, два, три!

Ребята аж подпрыгнули от неожиданности. А над шалашиками поднялись невысокие султанчики взрывов.

Лейтенант приподнялся и хрипло каркнул:

– Бригада в ружье! Немцы! – А потом тихо добавил – Опять, сволочи, минами шмалять начали!

Из шалашей, ровно призраки, стали выползать страшные – с черными, помороженными еще в марте лицами, перебинтованные грязными тряпками, но державшие в костлявых руках оружие – десантники.

Уже пропавшие без вести, но все еще ведущие свой последний бой.

– А вы бойцы вот что… Приказывать не могу. Прошу. Доберитесь до наших. Скажите, что мы еще тут.

Хлопнуло еще несколько раз. Совсем близко. Так что окатило землей.

– Товарищ лейтенант, нам бы оружие какое-нибудь…

– Оружие? Винтовки в куче у болота. Если старшина еще не побросал в воду… Патронов только нет. Держите обойму. – Он достал костлявой рукой из кармана штанов пять патронов, также не глядя на них. – От кучи потом по берегу метров сто пройдете. Там слеги выломайте и по тропе вглубь шагайте. Она вешками отмечена. Осторожно только. Местами по грудь должно быть. Давайте, ребятки.