Здесь все взрослые

Когда Расселл умер, все протянули Астрид «руку помощи», как водится у вежливых людей, ей слали открытки, звонили, предлагали помочь «всем, чем можно», но все это были пустые слова, самый заметный жест – упомянутая открытка в почтовом ящике. Ники заканчивал школу и блистал на весенних теннисных турнирах, Портер, двадцатилетняя толстушка, балдела от пива и независимости в общежитии. И была там счастлива, по крайней мере пока не умер Расселл. Эллиот уже закончил колледж и метил в юридическую школу, примерялся к новому уровню жизни. Чем еще он там занимался, Астрид не знала. По совету психолога из школы Ники они вчетвером сходили на консультацию к психотерапевту, который помогает справиться с утратой близкого человека – эта дама, как и многие, завидев скуластое лицо Ники, решила, фигурально выражаясь, пригреть его на своей груди. На экраны как раз должен был выйти фильм, в котором он снялся, «Джейк Джордж», и радужные перспективы висели в воздухе тяжелой елочной игрушкой. Портер и Ники плакали, Астрид и Эллиот держались, так все и закончилось. Никакого путного совета они не получили.

Общались они хорошо, что правда, то правда, если не говорить всегда об одном и том же – о тяжелой вдовьей судьбе. Так или иначе, спустя много лет, когда Нэнси уехала во Флориду, а в салоне появилась Берди, Астрид пригласила ее пообедать. Так все и началось. Каждый понедельник Астрид и Берди поедали омлеты в «Спиро» или сидели в вегетарианском кафетерии на Коламбус-стрит, запивали салаты холодным чаем, и разговаривали, и смеялись, и все это влияло на Астрид очень благотворно. Терапевт ей уже не требовался, эту роль взяла на себя Берди.

До первого поцелуя дело дошло только через два года. Стоял февраль, канун дня всех влюбленных, Святого Валентина, хотя Астрид никакой связи тут не усмотрела. Лишь через несколько недель она сказала об этом Берди, мол, вот какое совпадение, и Берди в ответ посмеялась, да, знаю, конечно. Астрид попала в ловушку соблазна, сама того не подозревая. На праздник в кинотеатре Райнбека показывали «Шоколад», и Берди предложила поехать, Астрид с удовольствием согласилась – вечерами она обычно сидела дома, словно надеялась, что забредет кто-то из детей, надо будет их накормить и подоткнуть одеяла. Веяло холодом, дул сильный ветер, когда они вышли из машины перед кинотеатром, Астрид пришлось придерживать шляпу рукой.

Фильм оказался добротно снятой пустяковиной. В свое время она его пропустила. Все актеры как на подбор красавцы, иногда ничего другого и не надо. Берди часто посмеивалась, Астрид на нее не шикала. Расселлу тоже нравилось ходить в кино, его устраивала любая гангстерская сага, мафия, пальба из автоматов, он это обожал. Но тогда все пошло иначе. Берди подвинулась ближе и что-то шептала Астрид про цыганскую натуру Джонни Деппа, про диалоги, про то, как герои, когда пробуют шоколад, закатывают глаза в порыве страсти. В какую-то минуту Берди, не удержавшись, вышла в фойе и вернулась с пачкой M&M. Ближе к концу фильма она положила руку на руку Астрид и посмотрела на нее игриво-вопросительно, и в секунду прикосновения Астрид поняла, куда клонится дело, оно двигалось в этом направлении уже давно, только под поверхностью – так ребенок прекрасно понимает язык, хотя говорить на нем еще не может. После фильма Берди на прощание поцеловала ее в губы, и Астрид поняла, что созрела. И все это она сейчас расскажет своим детям, расскажет о своей жизни в параллельной вселенной, где уместно все. Там она была совсем другой мамой. Там у нее последние пять лет была лучшая подруга – Берди. Когда у Эллиота родились близнецы, Астрид купила два мягких грузовика, один одного цвета, другой другого – щедрый и продуманный подарок. То, что она с кем-то ходит обедать, никого не интересовало. В Клэпхэме к публике с нетрадиционной ориентацией относились дружелюбно, даже упоминали в туристских справочниках. В витринах домов и ресторанах висели флаги с радугой. А сама Астрид, как выяснилось, оказалась дружелюбнее остальных.

В дверь снова позвонили, и Астрид подскочила с места.

– Я открою! – крикнула Сесилия, сбегая по лестнице.

Она распахнула дверь, и безо всякой паузы в дом влетели пацаны Эллиота, вооруженные большими пластиковыми мечами. При том, что они совсем разные, Венди умудрялась каждый день одевать их почти одинаково, и их требовалось сперва затормозить до полной остановки, поставить рядом друг с другом и уже тогда понять, кто есть кто. На носках их кроссовок Венди написала А и З, но шалопаи иногда специально менялись – ввести опекунов в заблуждение.

– Привет, – сказала Венди, переступая через коврик у двери. – Извините, задержались. Привет. – На каждом плече у нее висело по тяжелой нейлоновой сумке.

– Спасибо! Не беспокойся, я их поймаю! – И Сесилия понеслась за мальчишками, довольная, что есть куда направить нерастраченную энергию.

Эллиот прошел за Венди в кухню. Они были одеты, как обычно одеваются в выходные – хлопковые шорты с поясами и рубашки поло. Хоть сейчас на поле для игры в гольф, эдакие богатенькие супергерои.