Здесь все взрослые

Портер толкнула Сесилию через скрипучую дверь магазина, зазвенел колокольчик – пришли покупатели. Портер по электронной почте написала, что они придут – ее первая попытка организовать встречу, и она надеялась, что Август тоже будет. Удивительное дело, дети твоих ровесников – уже подростки. Когда родилась Сесилия, у Ники самого еще молоко на губах не обсохло, никто ее не планировал, будто он и Джульетта понятия не имели, как на свет появляются дети. Они не подумали, что их жизнь решительно изменится, и вдруг оказалось, что она и не изменилась: ребенок всегда был пристегнут к телу матери или отца, и они таскали Сесилию с собой везде, на танцевальные представления, по музеям, вечеринкам и ресторанам. К трем годам на счету Сесилии было больше баров, чем у алкоголика со стажем длиной в жизнь. Родись ранний ребенок у Портер, она бы ему такое детство не устроила. Нет, она бы разливала молоко по унциям, считала пеленки и звала врача на каждый детский чих, она бы о нем заботилась, как и велел господь. И сейчас Портер к такой участи абсолютно готова, даже если это значит – прощай, взрослая свобода, какой она до сих пор наслаждалась. У нее есть еще пять месяцев. Конечно, рождение ребенка – не смертный приговор, однако она переступит некую линию, без возврата к прошлому. Портер взглянула на пунцовые щеки Сесилии и вспомнила, каково это – быть смущенной и в то же время довольной, когда о тебе кто-то заботится.

– Есть кто-нибудь? – выкликнула Портер.

В магазине пахло плесенью и чем-то сладким, шторки были раздвинуты, но здание располагалось так, что в нем все равно царили прохлада и полумрак.

– Сейчас, иду, – отозвался откуда-то из небытия Джон.

Сесилия прошла вдоль одинокой стойки с платьями в центре зала, Портер двигалась следом. Отношение женщины к одежде – копия материнских пристрастий, любила ли мать наряжаться, ненавидела ли, умела ли разглаживать складки или повязывать шарфы. Астрид считала, что одежда должна быть функциональной, без вычурных излишеств, вот и Портер одевалась функционально и смехотворно – вязаная кофта на молнии, вельветовые штаны, носки с персонажами из мультиков. Одевалась, как дошкольница, к досаде Астрид. А вот Джульетта ходит по магазинам как француженка – денег у нее никогда нет, а выглядит так, будто их навалом. Ей удалось сохранить фигуру девочки-подростка, и особой нужды менять одежду у нее нет, а шкаф Портер завален нарядами, которые она уже никогда не наденет, так змея сбрасывает кожу, и та мусором лежит на дне ее клетки. Портер смотрела, как Сесилия перебирает платья, раздвигает и снова задвигает вешалки. Она не была сорокой, падкой на мишуру, как многие девчонки ее возраста, но посмотреть яркие вещички интересно. Что-то от Джульетты ей передалось, сидело внутри.

По ступеням затопали – и в зале появился Джон. Он носил очки, как казалось Портер, напрасно. Вроде бы необходимый атрибут для образа. Жена Джона, Рут, помимо работы в магазине помогала торговой палате Клэпхэма, когда планировалось участие городка в разных торжествах и ярмарках. Каждый год Рут и Портер пересекались на клэпхэмской ярмарке, когда толпы после летних отпусков покупали яблоки и пончики с сидром, у Портер имелся сырный киоск, «Счастливый Клэпхэм», где она с помощью крошечных бамбуковых ложечек давала попробовать на крекерах свою продукцию.

– Привет, Джон, – сказала Портер. – Это моя племянница, Сесилия, помнишь? Будет учиться в нашей школе. Август здесь?

– Привет, дорогая! – Джон поцеловал Портер в щеку, а потом прокричал в сторону лестницы. – Иди, поздоровайся!

Сесилия замерла.

– Это что, подстава? – шепнула она Портер. – Ты сказала, мы просто в магазин.

– Мы и есть в магазине, – подтвердила Портер. – Ищем вещи и новых друзей.

– Август тебя не обидит, – заметил Джон. – Обещаю.

– Что бы ты хотела, Сесилия? – спросила Портер, подвигаясь к Сесилии. – Джинсы? Я снова запала на клеш. Странно, да, Джон?

– Сама знаешь, как бывает, – начал объяснять Джон. – Если что состарится до такой степени, что и не помнишь, когда надевал в последний раз, значит, можно по новой. В девяностых клеш был в моде.

– Состарится. Намекаешь, что я состарилась? – Портер игриво схватилась за горло. – Они мне и правда нравятся.

Таков был ее прикид в первый день в старших классах – клешеные джинсы, тесноватая голубая футболка с надписью SKATEBOARD, хотя на скейтборде она в жизни не каталась.

Ступени снова дали о себе знать, и в зал невесомо запрыгнул Август. Сплошь ноги и руки, эдакий щенок с комично большими лапами, тело, как и у Сесилии, еще только формировалось, до чего дорастет, неизвестно. Лицом походил на Рут – темные глаза, острый подбородок, брови летят стрелками под бледным лбом. Волосы вываливаются из-за ушей и падают на плечи – средневековый принц в замедленной съемке.

– Август, это Сесилия, племянница Портер. Покажешь ей магазин?

Август изобразил раздражение, чуть закатив глаза, и Портер увидела, как Сесилия съежилась, подобралась, свернулась ящерицей и выставила броню. Впрочем, тут же Август дружелюбно кивнул и потянул ее за локоть.