Здесь все взрослые

– Обожаю тебя, – сказала Портер. – Неужели кроме нас в мире нормальных людей не осталось? Все эти книги, эти приложения меня уже достали, черт бы их драл! – Она почесала Кассиуса Клея за ухом. – А ты имя уже придумала? – Тут ей было жаль, что нет партнера – не с кем повыбирать имена, не с кем поставить крест на Иезавель, Строберри или Лоретте. Конечно, среди родни и друзей полно советчиков, только их мнение не в счет. Тут нужен партнер. Свой список, настоящий, она составила, но это просто листок бумаги в ее спальне: Афина, Кассиопея, Урса, Эгнис, Элеанор, Луиза. Что-то она добавляла, что-то вычеркивала, однако окончательного решения – как назвать живущего в ее теле человека – пока не приняла.

– У друга мужа родился мальчик, назвали Феликсом, мне очень нравится, – сообщила Рэчел.

Рэчел не знала, кто у нее появится, к такому выбору Портер относилась с уважением, но сама держать себя в неведении не смогла бы, как не смогла бы пробежать марафонскую дистанцию или зимой пойти в турпоход.

– Мне тоже нравится, – сказала Портер, вычеркивая Феликса из своего списка.

Почти все ее знакомые держали такие списки в голове лет с двадцати. Она и Рэчел обсуждали имена будущих детей, когда им было по четырнадцать! Желание родить словно вросло в их кожу. Так живет не всякий, а вот Портер и Рэчел – обеим требовалось планировать. Иногда Портер смотрела перечень самых популярных имен в штате Нью-Йорк – с целью вычеркнуть их из своего списка. Нельзя допустить, чтобы имя ее дочери было еще у шестерых первоклассниц, чтобы она была одной из нескольких. Нет, ей нужно имя, которое подойдет для верховного судьи, инженера, строгой, но справедливой учительницы английского – в честь такого человека когда-нибудь назовут библиотеку.

– Знаешь, о чем я думаю? – спросила Рэчел, протягивая руку, в которую тут же уткнулась носом Бу-Бу, ненасытно жаждавшая внимания, как почти все козы. – Обо всех, на ком я могла бы жениться. Нет, никто из них меня в жены не звал! Просто незнакомые люди, от которых я могла бы завести ребенка. Как в «Осторожно, двери закрываются», но только вместо жизни Гвинет Пелтроу – моя. Слышала такую печальную историю?

Портер покачала головой.

– Да. То есть нет. Слышать слышала, но ничего печального тут нет. Можно сказать, это история моей жизни. Кто-то это считает просто веселой игрой. Но, слава богу, временной. Когда у тебя появляются дети, с ней надо завязать – иначе получается, что твой ребенок мог бы и не родиться, выбери ты кого-нибудь другого. И когда родится Элвис, или Феликс, или Таллула, или кто там еще, мы с тобой посмотрим на них и скажем: черт, как клево, что здесь ты, а не кто-то другой, что благодаря моему выбору появился или появилась именно ты, маленький человек, и прошлое становится настоящим. Будущее всегда может измениться, а прошлое – нет. Не знаю. – Она пожала плечами. – По крайней мере я надеюсь, что это так.

Чуть подавшись вперед, Рэчел обхватила руками живот Портер, заключила его в нежнейшую сбрую.

– Спасибо, что так сказала. И почему мы с тобой раздружились? Так здорово иметь такую подругу. Я совсем чокнутая?

– Ничего ты не чокнутая, – возразила Портер и прижала Рэчел к себе. Вокруг их ног вились козы, счастливое племя, им всегда подавай новое угощение, новое развлечение. Одна наступила ей на ногу и завиляла хвостом. – Не знаю почему. Держать связь нам вроде не трудно. Легче, чем раньше. Теперь есть эсэмэски.

– Давай будем писать друг другу эсэмэски, – согласилась Рэчел. – Целыми днями. Буду писать тебе, когда ученики начнут сводить меня с ума – они только и делают, что шлют друг другу эсэмэски. – Она засмеялась, все еще держа в легких объятьях холмик Портер.

– В голове я тебе уже их посылаю, – призналась Портер. – Сейчас отправила еще одну.