Здравствуй, труп

Мутные глазенки Гоши забегали, он вскочил со стула, засуетился, заюлил:

— В евриках, значит. Ну по рукам, по рукам, брат. Только чистую ксиву сам привезешь. А я уж, будь спокоен, нарисую. Это ж не ксерокс тебе какой-нибудь. Ручная работа! Класс! Может, чайку? Или чего покрепче, чтоб сделку вспрыснуть?

При мысли о совместном распитии чего бы то ни было в убитой ночлежке Павла перекосило.

— Спасибо, сыт. Бланк паспорта вечером привезу. Но чтоб через неделю было готово, — Павел поднялся и двинулся к двери.

Бывший вор-рецидивист торопливо зашаркал следом, услужливо заглядывая клиенту в глаза:

— Все будет сделано. В лучшем виде. Ни одна таможня не подкопается. Фирма.

На улице смеркалось, Павел вдохнул полной грудью, поблагодарил Бога за помощь и не спеша двинулся к машине. Теперь турагентство и покупка чистого паспорта.

— Это не проблема, у меня и на этот случай человечек имеется, — бодро сказал он, включил габариты и вырулил со двора на проезжую часть.

Впереди мелькнула серая «десятка» с тонированными стеклами. В голове у него помутилось, сердце подскочило и заухало, как кузнечный пресс, перед глазами замелькали огненные пятна, его затрясло.

— Дьявол! — в бешенстве заорал он и что есть мочи шарахнул по рулевому колесу кулаком.

Клаксон издал короткий мощный гудок, и Градов опомнился. Сделал три мощных вдоха-выдоха, задержал дыхание — сердце плавно переместилось на положенное место, дрожь прекратилась.

— Так и до Кащенко недалеко, — Павел укоризненно покачал головой и пощупал пульс.

Убедившись, что пульс возвращается в норму, он надавил на педаль газа.

— Ничего, Дронушка, мы еще повоюем, — погрозил он невидимому мертвецу кулаком и рванул вперед.

Глава тринадцатая

С самого утра Мара жаловалась на ужасную мигрень, нудила по поводу безалаберной дочери и везде совала свой нос.

Дразнящий запах форели, запекавшейся в духовке, Олега подстегивал. Вот уже шестое по счету утро начиналось с приготовления вкусной и полезной пищи и сбора многочисленных пакетов. Ольгу обещали выписать только к концу следующей недели, а до той поры на Олежку свалились и больная жена, и беспомощная теща, и хозяйство. О работе и говорить не приходится, ее никто не отменял. Самой обременительной заботой оказалась теща. Махровая эгоистка Мара обладала удивительной способностью чувствовать себя жертвой в любой ситуации. Даже теперь, когда дочь очутилась в больнице, она умудрялась жалеть не ее, а себя:

— Боже мой, это называется — приехала к дочери в Москву! Вместо театров и выставок я вынуждена бегать по больницам! И все из-за халатного отношения Алечки к своему здоровью, — причитала она, отмеряя пятнадцать капель пустырника.

Реплики тещи вызывали в Олеге растущее раздражение, но он терпеливо сносил ее стенания, зная, что его ссора с тещей Ольгу расстроит. Сняв бигуди и тряся нечесаными буклями, теща бесцельно слонялась по квартире, не зная, чем заняться. Мысль о том, что зятю требуется помощь, ей в голову не приходила. Олег метался между духовкой и пакетами с чистым бельем, книгами, кассетами, фруктами, кефиром, орешками, конфетами и прочей дребеденью. В седьмой раз столкнувшись с Марой в дверях, он желчно буркнул:

— Давно не виделись, мамуля!

Мара позеленела от злости, она не выносила, когда ей напоминали о возрасте, пружинки пшеничных локонов подпрыгнули от негодования, но она сдержалась. Чувствуя себя отомщенным, Олег протрубил победный марш и принялся за укладку вещей. Через минуту из кухни послышался жуткий грохот и жалобный вой тещи:

— А-а! Больно! А-а, ой-ей-ей…

Отшвырнув отутюженную пижаму, Олег ринулся на помощь. Мара сидела на полу посреди кухни, воздев указательный палец кверху, и отчаянно вопила.

— Скорую, скорую, вызывай! — завидев зятя, заголосила она. — Ожог! Страшный! Третьей степени!

Олег рывком поднял ее с пола, усадил на стул, осмотрел покрасневший палец и укоризненно произнес:

— Прекратите истерику и намажьте палец зубной пастой. У скорой есть дела поважнее.

— Смерти моей хочешь, жестокий ты человек? — простонала Мара и закатила глаза, симулируя потерю сознания.

Пыхтя от злости, Олег принес из ванной тюбик зубной пасты и щедро обмазал пострадавший палец. Спустя пару минут теща пришла в себя и восторженно залопотала:

— Ну надо же! Простенько, но эффективно! В жизни бы не подумала, что зубную пасту можно использовать как лекарственное средство. Спасибо, Олежек!

И извиняющимся тоном закончила:

— Я ведь только помочь хотела — открыла духовку и краешек фольги отвернула, но она оказалась огненной!

— Странно было бы, если б она оказалась холодной, — цинично заметил Олег. — Ладно, Мара, вы полежите, придите в себя, а мне пора к Ольге в больницу.

— Да, после такого стресса я чувствую себя совершенно разбитой, — и Мара заковыляла к дивану. — Передай Оленьке, что я волнуюсь и безумно скучаю.

Когда Олег перекладывал готовую рыбу в контейнер, Мара вновь появилась на кухне: