Здравствуйте, я – быдло, обретшее силу Князя тьмы!

— Ну, это и не удивительно, сколько дней назад вас призвали? Один-два, я вот лично прожила тяжёлых тридцать три года и могу с уверенностью сказать, впервые ощущаю нечто настолько прекрасное.

— Тридцать три? Во сколько же вы тогда родили Арию?

— Пятнадцать. — Приподняв голову с улыбкой на лице говорит Катрин и после секундной паузы, вытащив мой член из себя, сильно сжимает его рукой. — Милый Люциус, не хотите ли вы сказать, что я выгляжу старше?

Что-что, а вот боль, как и в прошлом удовольствие, членом я ощутил с полна. Возможно, это и есть моя ахиллесова пята.

— Увидев вас впервые, я подумал, что вы сёстры. — Выкручиваясь, отвечаю я.

— Ой, да перестань, врунишка! — пища от восторга, лицом падает на мою рубашку радостная Катрин. Пронесло… — Слушай, как думаешь, мы ещё разок успеем?

Пальчик её игриво водит круги в области моего паха.

— Знаешь, я была бы не против, если ты… — Наверху послышались чьи-то шаги. — Ария проснулась. — Спохватившись, резко вскочила с меня Катрин, подобрала сорочку, и, когда я перекатом освободил одеяло, тут же побежала в свою спальню. Не зевая, да простит меня Катрин, стянул со своей шеи её платок, коим до этого, на улице прятал лицо. Быстро обтираю от соков и спермы член, подтягиваю портки. Такие следы после простой стирки не сойдут, нужно быть осторожным. Босые ноги спускаются всё ниже и ниже, не зная куда деться, куда прятаться, я просто сажусь на табуретку, стоящую в центре комнаты. Приняв позу задумчивого памятника, оборачиваюсь и тупо пялюсь в сторону двери и светильника… Блять, светильник, он же был из комнаты Катрин!

— Люциус, а почему ты не спишь? — Сладко и лениво зевнув, глядя в сторону света, спрашивает Ария. — Я не нуждаюсь во сне, госпожа. — Отвечаю я и случайно, как бы невзначай, интересуюсь. — Надеюсь, мои скитания по мастерской вас не разбудили?

— Не… Я в туалет… — Пальцем указав в сторону каморки под лестницей, говорит малая и исчезает в дверях. Сделав свои дела, заспанная, словно пьяница, ударяющая о стены плечами, Ария возвращается обратно в комнату.

— Ушла? — дождавшись, когда скрипы на лестнице стихнут, шёпотом интересуется из-за дверей Катрин.

— Ага, — полушепотом отвечаю я и вижу, как из спальни, вновь в чём мать родила, выходит моя светловолосая богиня.

— Мне так нравится, как ты на меня смотришь, прямо пожираешь глазами, проказник, — вильнув у лица моего попкой, берет с окна колокольчик и вешает его обратно голая королева.

— Ничего не могу с собой поделать. — Понимая, что мы с ней пришли к общему знаменателю и оба интересны друг другу, отвечаю я.

— Я, как одинокая, брошенная с ребенком женщина этому безгранично рада. — Всё так же наслаждаясь моим вниманием и щеголяя по дому голой, занимается своими делами Катрин. — В твоих глазах есть что-то доброе, Люциус, скрытое под неумело созданной маской слуги.

— Доброе, во мне? Ха-ха, Катрин, уж извините, но в этот раз вы ошиблись. Я грубое, неотёсанное быдло, бойцовый пёс на цепи у вашей дочери. Прошу, пусть моё обличье не вводит вас в заблуждение.

— Правда? — хихикнув, спрашивает Катрин, а после, не дожидаясь ответа, добавляет. — Как же бойцовый пёс смог устроить званный ужин с принцессой, как он, будучи псом, умудрился вкусно накормить мою дочь, добыть для неё первоклассную, высококачественную бумагу. Более того, никогда не слышала, чтобы бойцовые псы читали, переводили и переписывали гримуары с мертвых языков.

Слишком много хорошего в мою сторону, даже поспорить не могу.

— Я особой породы.

— Ха-ха-ха, пожалуй, так оно и есть. Ты и вправду особенный пёс, Люциус, но псом ты являешься только для чужаков и тех, кто пытается навредить нам. Для меня лично ты не пёс, ты… — женщина задумалась, в ауре её появился оттенок каверзны и хитроты, за которым стояла пелена любви и заботы. — О, точно, для меня ты удачно подвернувшийся, необычно приятный и полезный любовник!

Катрин не лгала.

— Пусть будет так. — Встав с места, как принято делать в этих местах, склоняю пред её красотой и добротой свою голову.

Двумя часами позже.

Этим утром, получив от меня ровно половину трофейных денег, Катрин решила расщедриться. Для меня и дочери достала малиновое варенье, успела сбегать к пекарю за первым свежим хлебом и даже собрать для Арии ссобойку, отварив рисовой каши с жаренной курицей, обильно приправленной специями и солью.

Уплетая хлеб с вареньем и запивая его теплым, только-только купленным прямо из рук развозчика молоком, Ария, чувствуя изменения, косилась в нашу с Катрин сторону.

— Мама, что-то случилось?

— А? — На прекрасном, сияющим лице Катрин не дрогнуло и мускула. — С чего ты взяла?

— Ну, ты сегодня прям светишься. Вся такая бодрая и весёлая с утра, варенье достала, завтрак… Вот я и подумала… — Взгляд Арии уткнулся в меня. В отличии от женщины- мечты я столь невозмутимо вести себя не мог.

— Люциус… — Отложив в сторону надкусанный бутер, злобно протянула Ария, — признавайся, что ты опять натворил⁈ Приставал к маме, мешал спать своей лживой трепней, да?