Здравствуйте, я ваша сваха!

  Тьма! А ведь он прав. Платье это, спектакль, но ведь я всё затеяла совсем по другой причине! А получилось так, что я пришла на свидание в платье, которое мне "купил" Самануэль, и вела себя так вызывающе, чтоб он больше никуда меня не приглашал. Это была почти, правда, второй пункт так точно.

  – Ты меня тоже хорошо изучил, – поражено признала я.

  Мне ответили усмешкой, от которой у меня свело скулы, и спокойным голосом:

  – Просто ты меняешься, Ивона.

  – Меняюсь? – удивилась я.

  – Ты пока не замечаешь этого за собой, но я понял после распития "Пандоры". Ты становишь похожей на Повелителей, а они никогда не оставят неотомщенные долги. Сила – она очень сильно меняет, делает нас более эгоистичными, высокомерными, самолюбивыми и тщеславными. Не успеешь ты оглянуться, как будешь себя считать выше остальных. Ты уже немного считаешь. Не правда ли?

  – Не правда! – резко возразила я.

  – Отрицание уже показывает это, – весело усмехнулся Самануэль. – Вспомни себя месяц назад. Ты была более тише, робче, не огрызалась и не выступала против. Возможно, внутри ты была другой, но на поверхности – нет. А теперь у тебя появилась уверенность в себе, и твоя сущность "Повелителя" стала появляться.

  – Этого не может... – начала я и осеклась, с ужасом понимая, что в этом он тоже оказался прав. Я, действительно, менялась, и не обратила на это внимание, пока Повелитель не ткнул меня носом как нашкодившего котенка в лужу на ковре. Но ведь Тьма сказала, что я и есть личность... или дело, действительно, было в силе? Но неужели она так быстро ударила мне в голову? Может, всё дело в том, что я многие годы скрывалась и сдерживалась, боясь вновь оказаться у разбитого корыта? Но ведь эта сила для меня создавала лишь ещё больше проблем! Почему же я не боялась этого?

  – Ивона, – прервал мои раздумья спокойный голос Самануэля, – с этим ты ничего не сможешь поделать. Такова наша природа. Ведь мы, действительно, выше и сильней остальных детей Стихий.

  Если он думал, что это заявление мне поможет, то он ошибался, так как они не помогли, а только усугубили мои бичевания.

  – Самануэль, можно задать один вопрос? – вспомнилась мне одна деталь, которую я хотела уточнить ещё в прошлый раз, но всё так закрутилось-завертелось, что мне стало не до этого.

  – Я не скажу, каким был на вкус четвертый стакан у Игнатриаса, – с недовольством ответил Повелитель. – Сама у него спроси.

  Да, надо бы, а то постоянно забываю, но вопрос был не об этом.

  – Я хочу спросить о другом, точнее, про "Ящик Пандоры", но про другое, – раздражённо ответила я.

  – Тогда спрашивай, – кивнул он головой и вновь отпил.

  Мне грот не нравился (я так и не воспользовалась услугами секретаря, и Самануэль после ванны сам заказал напитки), поэтому я сделала символический глоток и отставила кружку на стол. Вдобавок, я и так сегодня выпила немало, хорошо, что вино не входит в список напитков, которые могут меня опьянить. Точнее, только пять бутылок туда не входят.

  – Почему когда мы выпили с тобой "Пандору" впервые вкус отличался и был менее узнаваемый от того, когда мы выпили во второй раз? – спросила я и пояснила: – Я имею в виду не четвертый стакан, а остальные три. В первый раз, когда мы пили, у "Пандоры" хоть и менялся вкус, но он всё равно был вином, а вот второй всем, чем угодно.

  Самануэль усмехнулся и ответил:

  – Всё дело в том, Ивона, что незнакомым, или мало знакомым друг с другом детям Стихий, "Пандора" так сразу не может выдать всю подноготную, она может только намекнуть на характер. Когда же люди узнают друг друга получше, то и их отношения к характеру друг друга становятся намного четче. Вот смотри, когда мы пили впервые, что мы друг о друге знали? Да почти ничего. Но за эти пять лет, мы невольно узнавали что-то. Я из докладов, ты из сплетен и новостей. Понимаешь?

  – То есть, "Пандора" как бы намекает, что можно ожидать от этого дитя Стихий? – сжала я его пояснение.

  – В точку! – меня наградили довольной улыбкой, но радости она мне не прибавила.

   Что из этого получается? Первый бокал, который я выпила в присутствии Игнатриаса, был холодным, крепким и терпким на вкус (ничего себе так хорошие стороны характера!). Второй – противный, и я еле сдержалась, чтоб не морщиться (но противность, видно, семейная черта!). Третий – сладковатый, но с терпким привкусом (в общем, очень даже ничего был вкус). И четвертый – согревающий с привкусом мелисы. И вот как во всём этом разобраться? И какой, интересно, сейчас бы стал вкус у "Пандоры"?

  – О чём задумалась? – спросил Самануэль, допил свою кружку с гротом и принялся за мою, после моего разрешительного кивка.

   – Об Игнатриасе, – со вздохом призналась и с ещё один вздохом спросила: – Давай на чистоту, зачем ты рассказал принцу о нашей свадьбе?

  Повелитель неожиданно рассмеялся, но не весело, а с какой-то грустной насмешкой.

  – Что тебя рассмешило? – с непониманием спросила я, нахмурившись. Даже мысль промелькнула, что мой грот присыпан не специями, а "фейным порошком". Вдобавок запрещённым, но кто что может запретить Повелителю?