«Зефир» и «Эльза». Разведчики-нелегалы

Любимым ассистентом Алексея Алексеевича был талантливый аспирант, армянин, по профессии физиолог, большой общественник, секретарь парторганизации биологического факультета Арутюн Айропетьянц. В то время было гонение на И. П. Павлова, а он поклонялся его учению. Академику Павлову была предоставлена аудитория на Мытницкой набережной, в одном красивом здании университета. Однажды Айропетьянц подошел ко мне и (почему он выбрал меня?) сказал по секрету: «Ходите в секретную аудиторию Ивана Петровича, он там читает лекции не для всех, а только для тех, кто понимает полемику по поводу его учения». Я ничего не понимала в этой полемике, но ходила на Мытницкую набережную и с упоением слушала лекции И. П. Павлова.

И когда академик кончил читать курс лекций по центральной нервной системе, он сказал Айропетьянцу, что возьмет в Колтуши на практику по условным и безусловным рефлексам двоих из нашей группы, Айропетьянц почему-то отобрал меня и еще одну мою сокурсницу, Басю Александрову. Так мы оказались в Колтушах.

Про учение Павлова, его лаборатории с иконами в углах говорить можно долго и этому нужно посвятить целый труд, но только до сих пор я не пойму того, что происходило с его учением: кто-то его отвергал, а Сталин его очень ценил, и тому было доказательство: во время гонения на Павлова, по указанию Сталина ученому в Колтушах была построена церковь, и Павлов молился за его здоровье.

Под руководством Павлова я сделала семь операций на собаках и получила от него хорошие оценки. Операции содержали доказательство условных и безусловных рефлексов. Практикуя на живых собаках, мы также много сделали выводов по его теории. В 1936 году я еще была студенткой, моей дочери было два года, в физиологическую аудиторию подошел Айропетьянц и в каком-то волнительном состоянии сказал: «Иван Петрович скончался, похороны будут в Колтушах, приходите на похороны, будете стоять в почетном карауле вместе с Басей Александровой».

В назначенный день мы поехали с Басей на похороны, были одеты в комсомольские костюмы защитного цвета, на груди — комсомольские значки и портупеи. Подстрижены были «под мальчишку», молоды, задорны, но, когда подошли к гробу, нам дали советские знамена и поставили нас у головы покойного. Около гроба сидела немощная старушка — это была его жена, а группу ученых возглавляла Петрова М. И., ассистентка Павлова, вся в трауре и слезах. Все говорили: она была его любовницей. Потом она возглавляла его Институт до самой смерти, кажется, до самой войны. В дальнейшем был создан Институт им. И. П. Павлова, его возглавлял Орбели.

С учением Павлова все время были дебаты, и это только потому, что невежды-ученые хотели его «сожрать». Но он был глыба в науке по физиологии и очень интересный человек, любящий свою страну и все родное — русское. Часто выступал и благодарил партию и правительство за помощь науке.

История с A.A. Ухтомским тоже интересная, но описывать ее я не смогу из-за нехватки времени, но только знаю тоже от Айропетьянца, что Алексей Алексеевич умер от голода в 1942 году, и на доме, где он жил, на 16-й линии Васильевского острова, есть мемориальная доска с его портретом.

В 1930 году, вскоре после поступления в университет, я обратила внимание на парня, в красной рубашке-косоворотке, с красивой шевелюрой и красивыми карими глазами. Впервые я его увидела в президиуме в актовом зале. Соня сказала, что это секретарь комсомольской организации университета Мукасей Миша. А потом я его часто видела в коридоре университета, всегда с сестрами Артюшенко, их было трое: Шура, Люба, Зина.

Миша больше всех дружил с Шурой — обаятельной брюнеткой, с красивыми волосами, большими глазами. Она была редактором университетской газеты. Люба была на биофаке уже замужем за студентом-физиком, его звали Вася Смирнов, с ним Миша дружил. О Зине я знаю мало, но она также часто бывала с Мишей. Это у него была дружба с этой семьей.

В университете для студентов была маленькая поликлиника, где работал прекрасный зубной врач. И вот в его кабинете, вернее, перед кабинетом, в зале ожидания, я и встретила Мишу. На скамье, в ожидании своей очереди к зубному врачу, сидели студенты. Я пришла сразу после получения удостоверения о сдаче норм ГТО, то есть «Готов к труду и обороне», Я была очень спортивной, добилась рекорда по плаванию, прыжкам, стрельбе и другим видам спорта. Последним пациентом к зубному врачу был Миша Мукасей, тогда еще мне незнакомый человек.

Я стала с радостью рассматривать свое удостоверение ГТО, где была и моя фотография. И вдруг Мукасей взял у меня удостоверение, попросил посмотреть, смотрел довольно долго. Подошла его очередь, и он с моим ГТО ушел в кабинет. Когда же он вышел из кабинета, врач вызвал меня, а когда я вышла, Миши уже не было, и мы не виделись месяца два-три.

И только уже весной, в день 1 Мая, во время построения комсомольцев на демонстрацию, ко мне подошел секретарь комсомольской организации — Миша Мукасей, взял меня за руку и сказал: «Вы не пойдете на демонстрацию, Вы мне нужны…»