Зеленое движение в Гражданской войне в России. Крестьянский фронт между красными и белыми. 1918—1922 гг.

Еще один вариант перехода из зеленых в белые подробно описывает историк Эстонии И. Копытин. Речь идет о зеленом отряде Качановской волости Островского уезда. Поначалу это классический плохо вооруженный повстанческий отряд в несколько десятков человек, который пользуется сочувствием населения. Видимо, он возник в ответ на грабежи голодной красной роты, стоявшей в волости, к тому же нашелся смелый инициативный командир-прапорщик. Наступление эстонских войск в мае 1919 г. привело к договоренностям о совместных действиях с эсконским партизанским подразделением Сакала. В нем, в свою очередь, была русская рота. Постепенно зеленые стали партизанами при эстонских формированиях.

Подобного происхождения был и Палкинский (по названию волости) партизанский отряд. В июле 1919 г. на основе этих партизанских отрядов штаб «крестьянских и партизанских отрядов полковника Булак-Балаховича» начал формировать 2-й стрелковый полк с дальнейшим разворачиванием на основе мобилизации «Народных войск Пскова». Полк числился в составе 4-й дивизии Северо-Западной армии, но снабжался 2-й Эстонской дивизией. Падение Пскова 29 августа обозначило конец данного начинания. Вскоре произошла показательная история. Командовавший полком полковник Цибульский решил перевестись в Северо-Западную армию, и русским солдатам было разрешено, по желанию, последовать за ним. Интересно, что большинство осталось на эстонской службе. В результате возник 23-й Качановский полк в СЗА и Качановский полк, а вскоре отдельный батальон со значительно большим числом коренных качановцев — в эстонской армии. Очевидно, качановцы и их ближайшие соседи из Островского уезда не хотели уходить из родных мест, пока оставалась надежда туда вернуться. Интересно, что еще одно русское подразделение — Паниковский батальон 7-го Эстонского полка, состоявший из мобилизованных Печорского уезда, был «заражен большевизмом» и давал значительный процент дезертиров. Тяжелая ирония судьбы выразилась в том, что по итогам Рижского мира территория Качановской волости отошла… Латвии. Кстати, туда и уехали многие демобилизовавшиеся «эстонские» качановцы³³⁶.

Беднота псковской деревни при всех военных перипетиях продолжала оставаться под угрозой голода³³⁷.

Всего с февраля 1919 г. по март 1920 г. через Псковскую губернскую комиссию по борьбе с дезертирством прошло около 68 500 человек, из которых 37 тысяч считались добровольно явившимися. Почти 46 % недобровольно принятых комиссией демонстрируют как высокий уровень упорства дезертиров, так и значительные усилия советской власти по их выемке. 89 человек расстреляны как злостные дезертиры, свыше тысячи отправлены в штрафные части³³⁸.

Отступление Булак-Балаховича ко Пскову освободило красные силы. Осенью 1919 г. зеленое движение продолжалось, но постепенно затухало, погибли многие руководители. Однако еще могли возникать крупные отряды. Так, на участке Великие Луки — Режица в районе станции Идрица сорганизовалась банда зеленых около 800 человек (сводка за 15–22 октября)³³⁹

. В Круглянках крестьяне настроены против советской власти, в округе множество дезертиров (сводка за 23–30 ноября)³⁴⁰.

Кстати, именные списки отряда Булак-Балаховича содержат преимущественно великорусские фамилии³⁴¹. Очевидно, псковское ядро оставалось с «батькой» и в его дальнейшей военно-политической карьере. Часть зеленых перешла в ряды Северо-Западной армии. Более чем по тысяче зеленых действовало в Опочецком, Новоржевском, Великолукском, Холмском уездах

³⁴².

По Гдовскому, Псковскому, Островскому уездам — по учетам начала 1920-х гг. — обнаруживаются тысячи «белогвардейских» семей, чьи члены служили в Северо-Западной армии и остались дома при ее отступлении или же ушли в эмиграцию. Кто-то из них был дезертиром из РККА³⁴³. Можно полагать, что для многих и многих пребывание в красных и белых, жизнь в прифронтовой полосе вылились в более или менее активное участие в зеленых, как организованных, так и пассивных.

Уцелевший кадр зеленых продолжал действовать до середины 1920-х. На Псковщине и в начале 1920-х гг. наблюдалось массовое дезертирство: в Торопецком, Великолуцком, Невельском уездах дезертиров было до 12 тысяч человек, их количество росло в Псковском и Островском уездах благодаря восстаниям и близости границы. Через границу переходило до 60 перебежчиков в день. Пограничные с Эстонией и Латвией Псковский, Островский и Опочецкий уезды развили сильную контрабандную торговлю, которая распространилась на всю губернию. Спекуляция охватила и крестьян, и воинские части, и пограничников. Советская администрация была деморализована³⁴⁴

.

Псковская губерния демонстрирует наиболее масштабный пример боевого сотрудничества массовой зеленовщины и белогвардейских формирований. В данном регионе это происходило органичнее, чем, например, на крестьянско-казачьем пограничье в саратовско-воронежских краях.

Западные губернии