Зеленые яблочки (СИ)

Даша подоила корову и подходя к дому, заметила привязанную к столбу чужую лошадь.

Ведро с молоком чуть не выпало из ее рук.

— Он! Он! — наконец-то! — пронеслось в голове. Ведь бывает: возвращаются с войны те, кого уж и не ждут. Кто-то был в плену, кто-то воевал за большевиков, кто-то против. Но все равно едут мужики на родину. Даша вбежала в дом и застыла… Она сразу узнала гостя…

— Харитон, — разочарованно произнесла она.

Харитон медленно повернулся:

— Не ждала!

— Нет!

— Чего ж мы стоим? — засуетился дед Василий, — Катерина, на стол подавай!

Катерина и Даша ставили на стол вареники в сметане, наливали в кружки крутой взвар.

— Как тогда? — усмехнулся Харитон.

Все понимали, что он говорит о том безмятежном времени, когда они были только добрыми соседями.

— Ты бы рассказал, Харитон, где был все годы? — полюбопытствовал дед Василий.

— Где только не был! — усмехнулся Харитон. — С немцами воевал. На фронте с людьми умными сошелся… Теперь у Киквидзе служу! Вот комдив! Смелый! Смерть его не берет! Тринадцать раз ранен был…

— Слыхали! — тихо пробурчал дед Василий.

Харитон не обратил на него внимания. Он еще долго расхваливал комдива. Было видно, что чувствует он себя неловко, да и разговор поддерживал только дед Василий, кивая седой головой.

Харитон, наконец, поднялся:

— Мне пора! До вечера на месте быть надо. Даш! Ты, может, проводишь меня?

Даша вышла за ним вслед. Харитон медленно шел по дороге, держа коня в поводу.

Даша первая нарушила неловкое молчание:

— Харитон, ты не встречал на фронте… — она запнулась.

— Егора? — нахмурился Харитон, — нет! Не жди ты его, Дашка! Жив был бы, подал о себе весточку.

— Может в плену?! — не сдавалась Даша.

— Дашка, а я? У нас с тобой дети! Может, останусь я?

Даша промолчала. Слишком много непримиренного стояло между ними.

Харитон понял, что напрасно ехал сюда, напрасно теплил надежду. Остановились они у поворота дороги.

— Прощай, Дашка!

Он вскочил на коня и, не оглядываясь, помчался вниз. Больше ничего не удерживало его.

* * *

Последующие годы пронеслись над этими местами, но мало что изменили в жизни хуторян.

Даша прожила всю свою жизнь на хуторе. Дождалась со второй войны своих сыновей, все так же выходя каждый день на дорогу.

Ей был отпущен долгий век. И уже в последнее мгновение, окруженная многочисленной родней, она приподняла голову с подушки и, словно увидев наяву того, кого ждала всю жизнь, произнесла:

— Егор!

Лицо ее разгладилось от глубоких морщин, а глаза засияли цветом ранней зеленой листвы.